Бой на вылет

Вот она, вторая воронка. И рядом с ней… О, господи. Вот этот точно мёртв — лежит, присыпанный землёй, вместо живота — кровавая каша. И этот. Полголовы снесло. И каска не помогла. Вон она валяется неподалёку. И винтовка тут же. Трёхлинейная винтовка Мосина. С примкнутым штыком. Модернизированная. Калибр 7,62 мм, магазин на пять патронов, дальность боя…

— Митя!!

Ксюша сидит на коленях перед раненым красноармейцем. Вижу два красных треугольника в ромбе на петлицах. Сержант. Надо же, никогда бы не подумал, что помню такие вещи. Рука и голова сержанта перевязаны, сквозь свежие бинты проступает кровь. Синие глаза мутны от боли.

— Отделение, в укрытие… — шепчет он. — Отделение…

Умолкает, закрывает глаза.

— Его нужно отвести в лазарет, — говорит Ксюша и машет рукой в сторону казармы. — Он там, в полуподвале. Одной мне будет трудно, помоги, пожалуйста. А то сейчас немецкие танки начнут бить, на открытом месте нельзя оставаться.

Немецкие танки?!

Но этот вопрос я задаю про себя и сам себе. Понимаю шестым чувством, что сейчас не до вопросов. Надо оттащить раненого сержанта Рабочее-Крестьянской Красной Армии в лазарет.

Поднимаю и вешаю за спину винтовку. Не ту, мертвеца, — сержанта. Теперь сам боец. Сажаю, здоровую руку — за шею, обхватываю, встаю. Ага, кажется, на ногах держится. Хоть и плохо. Веду, а практически несу сержанта по направлению к казарме. Ксюша поддерживает справа.

— Что происходит? — спрашиваю девушку.

— Война, Митя. Война. Я же говорила, что ты сам всё увидишь и поймёшь.

Видеть-то я вижу, но ни черта не понимаю. Откуда война, почему война? Провал во времени? Значит, правы всяческие прибабахнутые на всю голову охотники за снежным человеком, НЛОшники и прочие исследователи параллельных миров? Не может быть. Ага. Тогда кого ты сейчас тащишь в лазарет, господин писатель? Нет, отставить. Товарищ писатель. Обращение «господин» лучше пока забыть. Надолго? Понятия не имею. Пока это всё не закончится. Если, конечно, закончится.

Я хотел спросить об этом у Ксюши, но в последний момент передумал. Если она и её отец знали, что произойдёт в это новолуние, то о чём это говорит? О том, что не в первый раз они сюда попадают. Вон и про немецкие танки Ксения знает. Что вот-вот начнут бить. Значит? Значит, они здесь были и вернулись в своё — наше — время живые и невредимые. Поэтому будем воспринимать всё как страшное, но чертовски интересное приключение. Хотя бы для того, чтобы произвести впечатление на Ксюшу. Пусть видит, что рядом с ней не истерик-паникёр, а спокойный, уверенный в себе мужчина. Которому всё нипочём. Даже провалы во времени и война с немецко-фашистскими захватчиками. Опять же и нагрузка на собственную психику сразу совсем другая. Да, война. Но она для меня очень скоро закончится. Наверняка закончится. Может быть, уже через час. Ну, два. «Эй, а если тебя убьют? — шепнул кто-то в моей голове. Громко шепнул. — Тогда уж точно всё закончится. Бомбы-то здесь настоящие. Значит, и снаряды с пулями тоже». Однако обдумать как следует эту актуальнейшую мысль я не успел.

Начали бить танки. Откуда-то со стороны дороги, ведущей в Долину. Мы как раз успели доставить сержанта в полуподвал казармы, где уже лежало и сидело четверо раненых. Трое солдат и один моряк. Также здесь находилась медсестра — коротконогая девушка с кудрявыми волосами каштанового цвета, молодой — явно моложе меня — парень со впалыми щеками, серьёзными глазами и тремя старлейскими кубарями в петлицах и ещё двое вполне живых и здоровых бойцов. Пехотинец и моряк. У пехотинца всё та же трёхлинейка за плечом, а вот у морячка на груди висит ППШ — пистолет-пулемёт системы Шпагина, если память мне не изменяет. На бескозырке надпись — «Бесстрашный». И взгляд с таким же прищуром. Бесстрашным. Света из высоко расположенных окон полуподвала вполне хватало, чтобы всё это рассмотреть. Я и не заметил, как взошло солнце.

Бам! Ба-бам! Бам!!

Снаружи рвались снаряды, но с давешними бомбами это было не сравнить. Как-то сразу понятно, что калибр не слишком велик. Какой там был калибр у пушки самого распространённого среднего немецкого танка Pz-III? Точно не помню, но, кажется, меньше сорока миллиметров. Вроде бы ерунда. Особенно, когда читаешь об этом в книжке или Сети. А вот когда эти почти сорок миллиметров падают тебе на голову…

— Сюда, сюда, — засуетилась медсестра, — сюда ложите, на матрас.

Мы с Ксюшей аккуратно поместили раненного сержанта, куда было сказано. Я снял винтовку и оставил её рядом с матрасом.

— Так, — произнёс лейтенант ровным голосом. — Кто такие?

— Местные, — сказала Ксюша. — Из Долины. Меня зовут Ксения.

— Дмитрий, — представился я.

Сверху грохнуло, совсем близко, и моя голова сама нырнула в плечи. Морячок с «Бесстрашного» негромко засмеялся. Лейтенант лишь покосился в его сторону, и тот сразу же умолк.

— Почему не на фронте, Дмитрий?