Бой на вылет

— Сойдет и факел, думаю. У него железная рукоять, если вы заметили.

И в самом деле.

— Тогда, — говорю, — не будем терять времени.

— Подождите, — останавливает меня Петрович. — Это должен сделать я. А вам нужно спуститься вниз. Как можно скорее.

— Ничего не понимаю, — признается Ирина. — Почему?

— Потому что велика вероятность того, что после остановки часов мы окажемся в нашем мире ровно на той же высоте над землей, на какой находимся сейчас, — спокойно объясняет он. — Я понял это минут десять назад.

Я прикидываю высоту башни, и мне становится не по себе.

— А может быть, и не окажемся, — говорит Ирина. — Мы же не под землей очутились, когда попали сюда из котлована.

— Вы готовы рискнуть? — спрашивает Петрович.

— Жребий, — говорю я, подумав ровно секунду. — Тянем оба.

— Еще чего! — возмущается Ирина. — Даже и не думайте. Тянем все трое.

— Нет, — качает головой Петрович, неторопливо лезет за пазуху и достает оттуда предмет, в котором я не сразу, но все же опознаю древний револьвер.

— Семейная реликвия, — объясняет Петрович. — Не пропил. Как чувствовал, что пригодится. Учтите, он исправен и заряжен. Не вынуждайте меня нажимать на спусковой крючок.

— Что ж ты его не вытащил, когда мы с этими дрались… там…за городом? — спрашиваю, пытаясь найти выход из ситуации.

— Забыл, — говорит Петрович. — Вы… это. Бегите вниз. Спорить бесполезно, я уже все решил. Ну?

Он поднимает револьвер и взводит курок.

Уже светает, когда мы добираемся до гостиницы. Только покинув кабину флаера, я понимаю, как сильно устал — ноги подкашиваются, мутится в голове. Ирину тоже не переполняет энергия — она чуть не виснет на моей руке, и со стороны мы, вероятно, напоминаем влюбленную парочку, которая возвращается в гостиничный номер после бурно проведенной ночи в злачных заведениях города. Что ж, как минимум первая часть данного наблюдения была бы верна — ночка и в самом деле выдалась бурной. Впрочем, наблюдать за нами в столь ранний час некому — улицы все еще пусты.

Ночной портье провожает нас безразличным взглядом, мы поднимаемся к себе на этаж и расходимся по номерам. Чувствую я себя совершенно опустошенным, как душевно, так и физически, нет сил даже на душ, поэтому, кое как раздевшись, ныряю под одеяло и расстаюсь с окружающей действительностью на ближайшие четыре часа.

Без четверти десять мы с Ириной подходим к площади перед Домом Правительства, вступаем на окаймляющую ее аллею и движемся вдоль скамеек с эргономично изогнутыми спинками. Здесь уже с утра расположились молодые мамаши, бабушки и няни. Их чада мирно спят или бойко агукают в разнообразных колясках, и мы с искренней радостью наблюдаем эту мирную и чертовски приятную картину.

— Получилось, — улыбается мой стажер.

— Да, — соглашаюсь, — неплохо сработано. Теперь можно и улетать. Хоть я и не выспался.

Секретарша Джейн встречает нас с искренней улыбкой.

— Скажите, Джейн, спрашиваю, — вы ничего странного возле Дома Правительства с утра не заметили?

— Нет. А что?

— Какое-то необыкновенное скопление молодых мам на аллее, — говорю. — С колясками.

— А, это! — смеется она. — Вы просто не местный. Ничего странного. Они всегда здесь прогуливают своих маленьких. Традиционно. Здесь, и еще в лесопарке. Сразу у входа, знаете?

— Да, — говорю, — знаю. — Мы были там вчера вечером. Тоже прогуливались. И вообще, Первоград — замечательный город. Кстати, Джейн, что это за Черное Яйцо тут у вас откопали загадочное?

— Никто не поймет, что это такое, — говорит Джейн. — Наши ученые изучали-изучали, да так ничего и не поняли. Все решали, то ли его обратно закопать, то ли так в котловане и оставить.

— Без присмотра?

— А зачем присматривать за тем, что нельзя ни разбить, ни украсть? — резонно замечает она. — Вам уже рассказывали, что гравигенератор на него не действует? И не только гравигенератор.

— Да, рассказывали, — говорю. — Будь моя воля, я бы действительно закопал эту штуку обратно. А еще лучше — залил бы ее металлопластом. На всякий случай.

— Вы, смотрю, не очень любите рисковать, а? — подмигивает мне Джейн.

— Все зависит от предполагаемого результата, — подмигиваю в ответ, — сопутствующих обстоятельств и времени, имеющемся в моем распоряжении. Увы, мы сегодня улетаем, так что возможности рискнуть у меня нет в любом случае.

Джейн понимающе усмехается.

— Впрочем, теперь все проблемы с этим Яйцом решены, — говорит она. — И никакого риска.

— То есть?

— Вы разве не слышали? Сегодня утром в городских новостях передавали.

— Нет, — говорю, — не слышали. А что случилось?

— Оно исчезло. Вчера еще было на месте, а сегодня его уже нет.

— Как это — исчезло? Просто исчезло и все? Без шума и пыли?

— Да. Там есть камера слежения. Она и зафиксировала. В шесть утра это случилось. В шесть с минутами. Солнце уже взошло. Очень хорошо видно, как Яйцо себе лежит, а в следующее мгновение его уже нет. Там, в котловане, сейчас опять куча ученых и разных экспертов. А что толку? На нет, как говорится, и суда нет.

— Что ж, — констатирую я. — Все это чертовски странно и загадочно, но, может, и к лучшему. Меньше головной боли.