Читаем Бои на Дону и Волге. Офицер вермахта на Восточном фронте. 1942–1943 полностью

Дают о себе знать начавшиеся контрмеры – вплоть до нашего района. По трассе, которая проходит мимо бункеров, двигаются штурмовые орудия, полугусеничные транспортеры с тяжелыми зенитными пушками, на полной скорости проезжают противотанковые пушки, а также мотопехота. Там, где дорога сворачивает от Сталинграда на запад, они мчатся по пересеченной местности на север.

Конец дня: поле боя пропитано черным дымом горящих танков Т-34. Поступившее сюда вечернее донесение свидетельствует о том, что обстановка восстановлена, уничтожено 117 русских танков. Так на этот раз была сорвана очередная попытка противника деблокировать Сталинград с севера. (Контрудары 1-й гвардейской и 24-й армий, усиленных 16-м танковым и двумя стрелковыми корпусами, сильно облегчили положение оборонявшихся в Сталинграде. – Ред.)

<p>20 сентября</p>

Наши атаки в городе захлебнулись в каменных зданиях, расположенных на берегу. Только соседней дивизии на правом фланге удалось выйти к Волге. Противник ожесточенно оборонялся в комплексе зданий. Название этой четко очерченной передовой позиции имеет недобрый привкус: элеватор – фабрика, выпускающая иголки, – крытый рынок – почтамт – здание НКВД.

Мой рабочий кабинет располагается в бункере Ic[59] дивизии, в непосредственной близости от которого мне предоставили деревянный столик для работы на печатной машинке. Офицером оперативного отдела Ic дивизии является обер-лейтенант Харбек[60], резервист, однако он еще молодой по возрасту. Он происходит из семьи крупного торговца в Гамбурге, в качестве единственного владельца фирмы он был предварительно отправлен за океан, чтобы побывать на иностранных предприятиях, собрать деловую информацию и приобрести жизненный опыт. Харбек владеет английским языком, знает США, Южную Америку, является хорошим рассказчиком и обогащает нас информацией о заморских странах, и мы с удовольствием слушаем его рассказы. Для выполнения поставленных задач на войне он использует все, среди прочего свои мягкие, непринужденные и тем не менее уверенные манеры, что прибавляет ему веса главным образом при общении с армейскими начальниками. Харбек выносит свой независимый вердикт по поводу скудных донесений, трофейных документов, показаний пленных и делает больше, чем требуется, поддерживая хорошие отношения с представителями соседних дивизий, обмениваясь новостями и предоставляя каждый вечер своему изумленному генералу исключительно живую и многостороннюю картину того, что называется «положением противника». Как и все усердные люди, он никогда не прекращает своей работы, но всегда находит время для непродолжительной беседы с каждым.

<p>21 сентября</p>

Вчера, много лет спустя, снова прочитал «Бездельника». Какой источник в период сильной засухи войны! Источник детской, простой радости. Им является Айхендорф[61].

У радости есть свой ужас,И все умирает.<p>22 сентября</p>

Новый день нашего наступления в Сталинграде. Ясное, холодное осеннее утро, первый день, когда выпал иней. Вернулся мой автомобиль, я поехал с генералом на линию фронта. Опустошенность придает городу нечто провинциальное. Мы подъезжаем к Сталинграду, и нас прикрывает древний татарский вал. Сквозь темные облака дыма пробивается красноватое с золотым отблеском солнце. Деревянные предместья, вдребезги разбитая территория казарм летчиков – все это закрывает чудовищная стена дыма. Дым пожарищ создает странный полумрак. Однако в стене дыма, которая едва пробивается солнцем, поблескивают серебристые фюзеляжи пикирующих бомбардировщиков, похожих на чайки. Воют сирены, как будто самолеты отдают честь солнцу, а не сеют разрушения. Авиация сосредоточила свои силы и средства на ударах по узкой полосе городской территории, отделяющей фронт дивизии от Волги (здесь укрепились советские войска). Ежедневно увеличиваются используемые силы и средства.

Наш автомобиль въехал во двор большой больницы, стоящей на холме на западной окраине города. Из окна второго этажа с видом на восток открывается панорама города и реки. Везде возникают дымовые завесы от взрывов тяжелых снарядов. В воздух вздымается черный дым, разлетается светлый песок, белый мел. Там, где стояло кирпичное здание, возникает красноватое облако.

Сброшена последняя бомба, внезапно умолкает артиллерия. Несколько минут стоит мертвая тишина. Но потом на разных участках открывается ответный огонь, издалека он кажется невинным после оглушительного гула предшествующей четверти часа. Русские пулеметы строчат неторопливо, как будто барабанят по дереву. Наши войска ведут наступление и встречают сопротивление. Высоко в облаке темного дыма светятся сигнальные ракеты.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии