Бои местного значения

Шестаков отвернулся. Сцена мародерства тоже выглядела неприятно, но впрямую его не касалась.

Это были разборки внутри своеобразного мира, где роли якобы жестко распределены, но вот же, могут иногда и переходить от одних актеров к другим.

И еще он откуда-то знал, что теперь эти конвоиры, когда их найдут, отправятся на их место. «Тут правило простое: головы зэка недосчитаешься, своей головой пополнишь».

Неизвестно, как пришла на ум эта фраза, но он ее точно раньше уже слышал. Или читал.

Он ждал, что с ним в кабину сядет Власьев, однако ошибся.

– Давай ты сюда, – показал тот Косому на дверцу. – А я с парнями в кузов. Если что – постреляем…

У них действительно на всю компанию было теперь две винтовки с полсотней патронов на каждую, четыре отобранных у вохровцев «нагана», плюс власьевский, который вез в полевой сумке начкар вместе с сопроводиловкой в качестве вещественного доказательства, и еще «наган» и «вальтер» Шестакова.

Стоя у машины, нарком сказал Власьеву:

– Смотри, Александрыч. В запасе у нас час-два, вряд ли больше. До первой машины или саней, которые здесь проедут.

– Непременно. Только когда еще машина здесь появится и сколько им до города добираться? А ты куда ехать собрался?

– Как куда? Выбора нет. Обратно до Кольчугина, а там на Александров…

– Прости, Гриша, но что-то ослабел ты разумом. Утром, в самый разгар людского движения, вздумал через город ехать, где каждая собака, не считая милицию, эту машину навскидку знает? Тебе не наркомом, а золотарем бы работать. Иди лучше ты в кузов. Я попробую другим путем выбраться.

Увидел, что Шестаков насупился, подсластил пилюлю:

– Нет, я, правда, сейчас кое-что интереснее придумал. Да и с вором поговорить надо. Не обижайся, сиди у окошка, смотри, чтоб погони не было, но без крайней необходимости не стреляй.

Шестаков вдруг почувствовал, как и на флотской службе, что Власьев в критических моментах умеет быть спокойнее и как бы мудрее его.

В кабине полуторки, которую Власьев вел неторопливо, но умело, пошел другой разговор.

– Признаю, кореш, что ты с дружком – фасонные ребята. Таких побегов на рывок и я не упомню. Наверно, правду говорили про Пантелеева, что он и из Крестов умел уходить, и с Гороховой. А все ж не верится, чтобы пятнадцать лет об тебе в законе ни слуху ни духу. Не бывает так, понял…

И вдруг вновь перешел на сплошь блатную музыку и так зачастил, что Власьев успевал выхватывать лишь отдельные знакомые слова.

Ответил несколькими тщательно сконструированными фразами, тоже по фене, но исключительно царского времени и первых нэповских лет. Тут же перешел на нормальный русский язык.

– Зря стараешься, кент. Я настоящим блатным и тогда не был. Может, слышал, после революции в налетчики кто придется шел: гимназисты, бывшие попы, офицеры… «Музыку» учить незачем было и некогда. Более того, у нас, тогдашних уркаганов, природных, старорежимных воров совсем даже и не почитали, ну, разве медвежатников со стажем. А так – портяночники, одно слово.

При царе налетчиков вовсе ведь, почитай, не было.

Помолчал, будто раздумывая.

– Ладно, скажу – последние годы я совсем не в Совдепии прожил. Что я тебе, дурак, из-под третьего расстрела сбежав, здесь оставаться? В Финляндию ушел. Совсем недавно вернулся.

– Зачем? – жадно спросил вор.

– А так. Тоска по Родине заела, – откровенно заухмылялся Власьев. Давая понять, что об истинных причинах своего отъезда из Финляндии и о целях возвращения на Родину он говорить не намерен. – Да вот, видишь, нюх чуток потерял. Попался по дурочке. Но тут же взял и ушел. Подтвердил квалификацию?

Колян, похоже, впал в сомнение.

Не подстава ли, мол, и не фигарь ли (сиречь – стукач) этот, назвавший себя громким именем легендарного налетчика?

– А человечек твой, с пушкой, откуда в «воронке» взялся?

– Да легавые и посадили. Специально для тебя. А сказать по-хорошему – одолел ты своими вопросами. Ноги-руки я тебе ломать не стану, хоть и в полном праве за твою трепотню язык вырвать. Знаешь, как оно бывает? Хочешь – прямо сейчас прыгай и сваливай, приторможу из доброты душевной, хочешь – по делу говори…

И Власьев демонстративно переключил рычаг на нейтраль, машина начала останавливаться.

– Даже могу на прощание к одному «нагану» второй подкинуть. На…

Власьев выдернул револьвер из-за отворота полушубка, но протянул его вору не рукояткой, а стволом вперед, и для слабонервного человека это могло бы выглядеть двусмысленно.

– Ладно, Пантелей, – сказал вор, отстраняя от себя ствол. – Верю. Прости за пустой базар. Но уж больно все хапово вышло.

Глава 27

Полученное письмо меняло очень и очень многое. Сильвия пока еще не представляла до конца, к каким последствиям не только для нее лично, для всей Галактической кампании может привести его появление. Нет, конечно, не появление двух бумажных листков как таковых, а события, приведшие к тому, что они появились на свет.