Бои местного значения

— Нет, Витя, нет! Ты мне в другом месте нужен, не запачканный и на свободе. Секунда времени у тебя, прыгай, дурак, твою мать, иначе…

Настолько, наверное, яростный голос был у наркома и настолько убедительный, что Овчаров все-таки спрыгнул с подножки, растаял в тени удачно оказавшейся рядом подворотни.

Облегченно вздохнув — одной обузой на душе меньше, — нарком с перегазовкой включил скорость, вновь разгоняя трехтонный «ЗИС», завертел руль, с трудом вписываясь в узкий и крутой поворот. Никогда он этого не умел по-настоящему, а сейчас выходило здорово! Адреналинчик в кровь, восторг от собственного мастерства, злорадное чувство при мысли о том, каково сейчас будет преследователям.

Лопухи ведь там сидят, никогда ничего легче трактора не водили, для них бы и «жигуль-шестерка» гоночным болидом представился, а уж тысячекубовая «Ямаха»…

Мелькающие в голове слова и образы Шестакова даже и не удивляли, сейчас он воспринимал все новые пробуждающиеся способности как счастливую данность, как приятный подарок судьбы. «Все действительное разумно», — так вроде бы говорил преподаватель на семинаре в институте Красной профессуры.

Он вывернул машину на длинный, прямой, освещенный редкими фонарями проспект и через минуту увидел в зеркале тусклые фары все той же повисшей на хвосте «эмки». И — на самом деле так было или померещилось — приоткрылась на ходу дверка машины, вправо-вбок метнулась из нее человеческая фигура.

Похоже — послали одного из своих звонить по телефону. Ведь радиостанциями они, слава богу, еще оснаститься не успели. Не то время. А вот засекли цель, увидели неподалеку будку телефона-автомата — и пожалуйста. Если так — минут через пятьдесят поднимут общегородскую тревогу, бросят на улицы все наличные силы, моторизованные и пешие, для перехвата приметного бежевого «ЗИСа» с шашечками. Тогда не уйдешь без боя. Надо все заканчивать немедленно. А как?

Он чуть ли не взмолился, обращаясь к своему новому естеству, к той непонятной силе, что в острые моменты позволяла ему действовать неслыханным для здешней реальности образом. И тут же получил ответ. Тоже не передаваемый словами, но отчетливый и убедительный.

Нет, преследователи тоже ездить умели, в пределах здешней нормы — весьма неплохо. Их машина не просто плотно держалась на хвосте «ЗИСа», а начала его нагонять. Со стороны — а они уже проскочили мимо двух или трех постовых милиционеров на перекрестках — это, наверное, напоминало правительственный выезд. Впереди, посередине улицы, большой лимузин, «эмка» сопровождения чуть сзади.

Мало ли что по этой трассе спецмашины обычно не ездили, но могли же? К примеру, в санаторий «Узкое» везут важных отдыхающих.

Метров с тридцати преследователи начали стрелять. Видно, нервы не выдержали или имели команду не отпускать беглеца ни в коем случае. А то ведь до выезда из города совсем недалеко, и не угадать потом, в какую сторону ему вздумается отрываться и как ориентироваться тем, кто примет телефонный звонок оперативника.

А на часах уже стрелки далеко перевалили за первое деление. Полчаса остается, чтобы все закончить, вернуться к Власьеву. Другого случая может и не представиться, раз пошли такие вот дела.

Пять револьверных хлопков, которые услышал Шестаков, его не испугали. Стрельба из движущейся машины по быстроходной цели могла принести успех только случайно. Это Жеглов в кино попал в «Студебеккер» почти сразу, а здесь…

Зато руки у наркома были теперь развязаны и совесть, если она вообще имела к происходящему отношение, — чиста. Все-таки первым начинать действия с известным результатом ему по-прежнему было психологически трудно.

А вот теперь — пожалуйста. Он только защищает свою жизнь и свободу.

Его никогда не учили подобному. Более того, он не читал о таком даже и в книгах. Однако, словно десятки раз отрабатывал маневр на полигоне, Шестаков на точно выверенный угол подвернул руль, одновременно прижал педаль тормоза. «Управляемый занос», вспомнил он название того, что сейчас проделывал. Покрытая укатанным снегом мостовая идеально для этого подходила.

Машину боком понесло вправо, к тротуару. Шестаков сделал еще несколько резких движений рулем, одновременно отпуская тормоз, перегазовал, выжал сцепление и перебросил влево и назад длинный рычаг скорости. «ЗИС» развернуло почти на 180 градусов.

Наплывающий отчего-то медленно-медленно радиатор «эмки» нарком увидел чуть-чуть левее длинной хромированной планки, идущей вдоль капота, как прицельная линия, буквально в десятке метров.

Откинувшись назад, упираясь в руль вытянутыми руками и невольно зажмурив глаза, он до пола вдавил педаль газа.

Невероятно долгая пауза, потом гулкий удар, лязг сминающегося металла, звон стекла, похоже — вскрик. Тишина.

Шестакова бросило вперед, он ударился грудью о баранку, но не сильно. Открыл глаза. Толстое стекло «сталинит» выдержало. А вот «эмке» досталось куда больше. Облицовка радиатора уехала вверх и назад, боковые щитки капота раскрылись, словно крылья птеродактиля, переднее стекло покрылось густой белой паутиной. Над мотором поднимался столб пара.