Богомол

Анин хотел подняться, посмотреть, но тяжело было даже шевелиться — наверное, пришел очередной упадок сил. Он решил посидеть, не все ли равно, видит он Донского или нет, однако в следующую секунду ему пришлось-таки вскочить.

Маверик дрогнувшим голосом произнесла:

— Боже! Нет!

2

Донской засуетился, откатил дверцу. Закрыл ее.

Снова открыл. Пробоина в дверце напоминала чей-то изувеченный глаз.

— Эй! Завопил он. — Эй, где вы!?

Черты его лица расплывались — при кажущейся силе дня, сумерки подкрадывались все ближе и ближе.

Донской снова закрыл дверцу. Снова закричал:

— Кто-нибудь! Эй! Помогите!

Они уже топтались у окон фасада вчетвером.

— Он сейчас выпрыгнет, — выпалила Ольга Сурта.

Анжела Маверик одновременно с ней ахнула:

— Наверное, ему плохо!

— Артем! — вскрикнул Анин, отдернув штору и прильнув к окну. — Мы здесь! Не выходи из…

Поздно, Донской не слышал их.

Он в очередной раз откатил дверцу и… выпрыгнул из салона.

Они думали, он вбежит во двор, попытается вернуться в дом: на секунду он застыл, пожирая взглядом двор и фасад дома.

— Мы здесь! — выкрикнула Маверик, ее пальцы уже отбросили шпингалет.

Донской сорвался с места, но побежал в противоположную сторону, к лесу.

— Куда ты?! — закричал Анин. — Стой!

— Боже! Боже! — причитала Маверик.

Донской удалялся. Бежал он быстро. Несколько секунд — он углубился в лес, его тут же поглотила коричневая масса, лежащая между деревьями. Только что они еще видели его, и все — человек будто растворился.

Сумерки оказались куда злее, чем им казалось, они и не заметили, как дневной свет окончательно выдохся.

— Ему конец, — пробормотал Олег Сурта.

Они превратились в слух. Морщась, ждали истошного крика или выстрела.

Прошла минута. Ни того, ни другого они не услышали. Стояла стылая тишина, больше подходящая для холодного времени года.

Анину казалось, он слышит звук удаляющихся шагов, но это был лишь стук сердца, отдававшийся в ушах.

Еще три минуты. Они ничего не дождались, ни единого признака того, что богомол атаковал убежавшего человека.

Ольга Сурта дрогнувшим голосом спросила:

— Он что, убежал?

Маверик повернулась к ним, в глазах — удивление и… облегчение.

— Он ушел, — тихо сказала девушка и громче: — Он живой! Он убежал!

Маверик запнулась, словно не решаясь сделать окончательный вывод.

Облегчение во взгляде уже превращалось в ликование.

— Нет! — Олег Сурта покачал головой. — Заткнись!

Он говорил грубо, казалось, он хотел убедить в обратном сам себя.

— Никуда он не убежал! Не верю.

Блеск в глазах Маверик ослаб, однако девушка на этот раз не хотела сдаваться так легко. Она схватила Анина за руку:

— Сергей, ну скажи, — потребовала она. — Артем ведь убежал? Вы же видели, его никто не тронул! Этой твари больше нет!

Анин ничего не сказал, медленно, без резких движений высвободив руку.

Блеск в глазах девушки померк окончательно, уступив место разочарованию.

— Нет здесь никого, — упорствовала Маверик. — Может тварь сдохла или еще чего, — она говорила все быстрее и быстрее, повышая голос. — Ее нет, больше этой твари нет, нет, нет…

— Анжела!

Анин встряхнул ее. Он ее понимал: только что вспыхнувшая надежда была раздавлена.

Маверик вырвалась.

— Вы боитесь? — процедила она, переводя взгляд с одного на другого.

— Успокойся… — Анин шагнул к ней, но она отпрянула.

— Боитесь, — теперь это звучало утвердительно. — Мы ведь можем уйти отсюда. Я… я не могу здесь находиться! Давайте уйдем отсюда, уйдем все вместе.

— Нет, — тихо сказал Сурта. — Мы с Олей никуда не выйдем отсюда.

Маверик попятилась в соседнюю комнату.

— Давайте хоть попробуем, просто выйдем во двор. Я чувствую, никого здесь уже нет. Артем запросто…

— Анжела! — прервал ее Анин. — Вдруг ты ошибаешься? Если мы выйдем, а богомол все еще здесь?

Она заколебалась, но лишь на пару секунд:

— А если его нет?

Олег Сурта покачал головой:

— Ты хочешь проверить это на ком-то из нас?

Маверик смотрела на него своими большими темными глазами.

— Его здесь нет. Хотите, я выйду? — Она едва не плакала.

Сурта опешил. Его жена, до этого молчавшая, прошептала:

— Анжела, — в голосе то ли просьба, то ли возражение.

Анин, незаметно приближавшийся к Маверик, преградил ей путь.

— Анжела, — как можно мягче сказал он, хотя его буквально трясло от страха, усталости, напряжения и желания вопить. — Послушай меня, пожалуйста. Если ты ошибаешься, и мы выйдем из дома, кто-нибудь, а может быть и все мы, умрем. Если нет, я бы попросил тебя подождать. Скоро ночь, а к даче топать и топать. Не лучше ли идти днем? Может завтра утром за нами приедут. Может и раньше. Давай подождем до утра, так, хотя бы для уверенности. Ты как?

Маверик облизнула губы.

— До утра? — переспросила она.

Анин кивнул.

Девушка уточнила:

— Если никто не приедет за нами, мы все равно пойдем?

Анин сомневался, что захочет выйти из дома даже утром, если, конечно, они переживут эту ночь. Лучше ждать — так надежнее. Ждать, если даже жажда станет звать старуху с косой. Однако, завтрашний день казался не более реальным, чем следующая жизнь, если только человек живет много жизней. Сейчас самое главное — убедить Маверик, это ведь чревато осложнениями для всех.