Богохульство

– Да, с «Изабеллой» проблемы. Но какие именно, ты и представить себе не можешь. Это совершенно безынтересно. И глупо. К тому же никак не связано с твоей работой. Не хочу посвящать тебя в подробности, потому что… гм… потому что это повлечет за собой новые неприятности.

Форд ждал продолжения. Кейт сухо хохотнула.

– Ладно, но пеняй на себя. И не надейся, что я сообщу нечто невероятное.

Форд почувствовал приступ стыда, но подавил его, пообещав себе, что с последствиями разберется после.

– Сейчас ты поймешь, почему мы секретничаем, – сказала Кейт, открыто глядя на него. – Кто-то задумал сорвать наши планы. Над нами издевается какой-то хакер.

– Как так?

– Кто-то умудрился установить на нашем суперкомпьютере вредоносную программу. Это нечто вроде «логической бомбы», которая срабатывает, когда мощность «Изабеллы» приближается к ста процентам. Сначала на визуализаторе появляются странные изображения, потом вырубается сам компьютер, а на экране высвечивается какая-нибудь глупость. Все это жутко изматывает и грозит огромной опасностью. Если пучки при такой энергии рассеются, может произойти взрыв, и тогда нам не уцелеть. Хуже того: внезапное изменение энергии наверняка приведет к тому, что возникнут опасные частицы или миниатюрные черные дыры. Эта программа – сущая «Мона Лиза» хакерства, шедевр, творение чертовски умного компьютерщика. Обнаружить ее нам не удается.

– А какие высвечиваются надписи?

– То «Доброго здоровья!», то «Привет!», то «Есть кто-нибудь?».

– Это как в ИИ-программировании: «Привет, мир».

– Именно. Нечто вроде шутки для своих.

– Что происходит потом?

– Ничего.

– А других надписей не появляется?

– Для других надписей нет времени. Как только вырубается компьютер, мы вынуждены в аварийном порядке выключать всю систему.

– А разговаривать с этой программой вы не пробовали? Пусть бы рассказала что-нибудь еще.

– Шутишь? До болтовни ли, когда вот-вот взорвется машина стоимостью сорок миллиардов долларов? И потом, вряд ли это поможет. Я уверена, что ничего, кроме полной ерунды, мы не увидим. К тому же, если «Изабелла» работает, а компьютер нет, это все равно что нестись ночью по мокрой дороге на сотне миль в час и с выключенными фарами. Болтать с этой программой стали бы разве что сумасшедшие.

– А изображение? Что оно собой представляет?

– Нечто крайне странное. Сложно описать, но картинка завораживает. Кажется, что она очень глубокая и вся подрагивает, будто привидение. Тот, кто это создал, своего рода талантливый художник.

– Говоришь, найти программу вам так и не удалось?

– Нет. Она немыслимо умная. И, похоже, перемещается из одного места в другое по всей системе, заметая за собой следы, чтобы не попасться.

– Почему вы не сообщаете об этом в Вашингтон? Прислали бы вам команду первоклассных специалистов, и все проблемы решились бы.

Кейт, поразмыслив, ответила:

– Теперь слишком поздно. Если станет известно, что нас водит за нос хакер, вспыхнет неслыханный скандал. Конгресс и так одобрил проект с большим скрипом… Тогда пиши пропало.

– Надо было с самого начала рассказать всю правду. К чему эти тайны?

– Мы собирались! – Кейт смахнула со лба прядь волос. – Но потом решили, что попробуем устранить проблему сами, и доложим, что сложности были, но теперь все в порядке. Прошел день, другой, еще и еще, но поймать программу не удавалось. Промелькнула неделя, десять дней… Потом до нас дошло, что мы молчали слишком долго и что теперь выставим себя врунами, не желавшими признать ошибку.

– Зря вы так.

– Может быть. Но, честное слово, я понятия не имею, как так вышло… Наверное, дело в том, что мы валились с ног от усталости, а на полный цикл работы уходит самое меньшее сорок восемь часов…

– Кто же это устроил? У вас есть какие-нибудь предположения?

– Грегори считает, что здесь задействована высококвалифицированная хакерская группа, которая намерена совершить преступный акт саботажа. Но есть и другая версия, которую почти не высказывают вслух… Хакером может быть любой из нас… – Она помолчала, тяжело дыша. – Понимаешь, в каком мы положении, Уайман?

В густой тени стойла негромко заржала лошадь.

– Так вот почему Хазелиус убежден, что Волконский сам наложил на себя руки, – произнес Форд.

– Естественно, сам. Инженер по программному обеспечению стал жертвой хакерства и чувствовал себя особенно униженным. Бедняга. Он был так чувствителен! Настоящий гиперактивный, впечатлительный и незащищенный подросток в футболках на два размера больше. – Кейт покачала головой. – Он просто не выдержал. Еще бы! Ведь совершенно не спал, просиживал за проклятым компьютером день и ночь, а найти код все никак не мог. Это его убивало. Вот он и запил, а может, стал травиться и более серьезными гадостями. Если выяснится, что это так, я ни капли не удивлюсь.

– А Иннс? Он же психолог и несет ответственность за психическое состояние всей группы.