Богохульство

Девять ученых, настороженные и печальные, молча ждали. Выглядели они ужасно. Взглянув на их лица, Биа сразу определил, что тревожит их не только смерть Волконского. Тут творилось нечто странное, причем продолжительное время. Биа досадовал, что расследование поручили Гриру. Когда-то он был отличным агентом, но в один прекрасный момент его постигла участь, уготованная всем достойным специалистам Бюро: его повысили, и он утратил былые способности, ибо теперь бо́льшую часть времени перекладывал с места на место разного рода бумажки.

– Добрый вечер, – сказал Грир, снимая очки и многозначительным взглядом веля детективу сделать то же самое.

Биа остался в очках. Он не любил, когда ему указывали, как себя вести. То была их семейная черта. Даже странную фамилию он получил из-за дедова упрямства. Когда пришло время отправлять внука в школу, старик заявил, что желает придумать ему другое имя. В школьных документах парень стал значиться «Биа». Это слово возникло от сокращенного «Бюро по делам индейцев»[15]. Многие другие навахо последовали их примеру, и фамилия Биа стала в резервации одной из самых распространенных. Детектив гордился своим именем. Все Биа, хоть и не были кровными родственниками, отличались этой особенностью: не любили, когда ими помыкали.

– Надеюсь, мы не отнимем у вас много времени, – сказал Грир. – Будем вызывать к себе по одному в алфавитном порядке.

– Что-нибудь удалось выяснить? – спросил Хазелиус.

– Кое-что, – ответил Грир.

– Доктора Волконского убили?

Биа напряг внимание, гадая, что скажет Грир. Тот, как и следовало ожидать, не удостоил ученого ответом. Они начали расследование с нуля, однако прежде чем что-либо заявлять, следовало провести анализы и получить соответствующие результаты. Биа не сомневался, что ему позволят ознакомиться лишь с кратким финальным отчетом. Его подключили к этому делу лишь потому, что какому-то бюрократу в ФБР требовалось вписать на одном из бланков чью-нибудь фамилию, чтобы впоследствии небезосновательно утверждать, будто расследование проводилось с участием племенной полиции.

Биа сказал себе, что его это дело все равно не особенно интересует. Ведь касалось оно не индейцев, а посторонних людей.

– Мелисса Коркоран? – объявил Грир.

Поднялась высокая крепкая блондинка, похожая больше на профессиональную теннисистку, нежели на ученую.

Биа проследовал за ней и Гриром в библиотеку, где Альварес переставил стол и несколько стульев, а также установил диктофон. Вопросы задавали Грир и Альварес; Биа лишь слушал и кое-что записывал. Дело продвигалось быстро: один ученый уходил, и являлся следующий. Очень скоро выяснилось, что работали они по очень напряженному графику и столкнулись с рядом проблем; что Волконский был человеком неуравновешенным, тяжело переносил здешние трудности, пил, возможно, принимал наркотики. Коркоран сказала, что однажды ночью он стучал в ее дверь, желая с нею переспать. Иннс, психолог, подчеркнул, что Волконскому было особенно сложно терпеть удаление от привычного ему мира, поэтому он и пребывал в состоянии постоянной депрессии. Уордлоу, разведчик, поведал, что программист был с причудами и не заботился о безопасности.

Осмотр его жилища свидетельствовал о том же. Небольшой дом кишел пустыми бутылками из-под водки, следами от амфетамина, переполненными пепельницами и дисками с порнографией.

Показания совпадали, звучали весьма правдоподобно и отличались одно от другого лишь незначительными подробностями. Проработав в резервации много лет, Биа знал, что самоубийства здесь не редкость, а нынешнее было почти закономерно. Смущало в нем лишь несколько обстоятельств. Крайне непросто выстрелить себе в висок и одновременно броситься в автомобиле на дно оврага. С другой же стороны, если Волконского убили, тогда почему не подожгли машину? Быть может, убийца отличался редким умом. Большинству преступников мозгов не хватало…

Биа покачал головой. Он размышлял, а должен был слушать. Дурацкая привычка!

К восьми тридцати показания взяли у всех. Хазелиус проводил агентов и детектива до парадного входа, где Биа, все это время помалкивавший, вдруг остановился, наконец снял очки, постучал стеклом о ноготь большого пальца и произнес:

– Доктор Хазелиус?

– Да?

– Вы сказали, что Волконский и все остальные пребывали в сильном напряжении. А с чем это связано?

– Мы построили машину стоимостью в сорок миллиардов долларов, – спокойно ответил физик, – а она отказывается работать должным образом. – Он улыбнулся. – Я ответил на ваш вопрос, лейтенант?

– Спасибо. Да, и еще кое-что. Если вы, конечно, не возражаете…

– Лейтенант, – вмешался Грир. – По-вашему, мы спросили не обо всем, что важно для расследования?

Биа даже не взглянул на него, будто не услышал его слов.

– Кто будет выполнять обязанности мистера Волконского? Вы наймете нового человека?

Хазелиус мгновение колебался.

– Нет. Его делами займемся мы с Чен.

Биа снова надел очки и пошел прочь. Было в этом деле что-то очень странное. Но ему не стоило ломать над ним голову.

Глава 17