Богоборец. Первый шаг

Правда, если ты слабак, случайно схвативший Серебряное достижение — могут потом забрать все, что заплатили и прирезать втихую в канаве. Украсть разменянные деньги из системного кошелька нереально. А вот терморектальный криптоанализ, конечно, взламывает даже такие надежные структуры.

Забавный факт — самого понятия «фальшивомонетничество» в этом мире попросту не существует.

Дневник Эдриана Гирита. 37 день месяца Большой Воды 1789 года от Объединения.

— Правую ногу чуть вперед. Руками ниже перехватись. Колени расслабь, слишком напряжены, — дед обходил меня кругом, мерно перечисляя, что не так в моей стойке. — В остальном... уже гораздо лучше.

Когда мне стукнуло восемь, Крист сказал, что пора мне учиться драться. Мол, в выращивании фасоли и дойке коров сложного ничего нет, нормальному ремеслу он меня научить не может (потому как сам ничего толком не умеет), а вот умение защитить себя необходимо для каждого практика. И, какое совпадение, как раз этому он научить меня сможет. Первым делом я спросил про меч. И получил в ответ презрительное:

— Меч — оружие для аристократов, церемоний и хвастовства. Оптимальное для обычного практика оружие — копье. Большая дистанция, хорошо против зверей, с которыми частенько приходится встречаться вне поселений. А меч... Им удобно драться в основном с людьми. И даже в битвах с людьми — при прочих равных плохой копейщик легко одолеет плохого мечника.

— А хорошего?

— Чтобы встретить действительно хорошего мечника, надо сильно постараться. Или быть крайне невезучим, — фыркнул дед.

Так что, несмотря на мои слабые возражения, мне в руки всунули копье. Точнее, сначала обычный шест, да еще и укороченный — хоть ранняя Закалка и влияла на развитие организма, и выглядел я благодаря ей не на восемь, а на все лет двенадцать, но... для полноценного копья я все еще возрастом не вышел. Сил-то более чем хватало, а вот роста — нет. И теперь, в перерывах между медитациями и работой по дому, я махал шестом на заднем дворе, под ехидные комментарии деда. И под любопытствующими взглядами соседских кумушек, как без этого...

Детские годы проходили насыщенно.

Увы, мне было не особо интересно общаться с соседскими детьми, как и им со мной. Нет, на удивление, никто меня особо не третировал и не дразнил. Просто... игнорировали. Вежливо здоровались, если пересекались на улице, но никому и в голову не могло прийти позвать меня в гости или поиграть. Я был для них «ну тот, блаженный, который зациклился на Небе». Странная диковинка. Поглазеть и поболтать можно, но недолго — уж больно скучно и непонятно разговаривает. Большинство взрослых разделяли мнение своих детей, и тоже чурались необычного ребенка. В общем, друзей я особо не завел. Но они мне и не требовались. Крист и Иланна были моими самыми близкими людьми, и больше мне не требовался никто.

Кроме них, я сблизился разве что с помощником жреца местной часовенки. Сам жрец был хмурым и склочным дедуганом, который даже в обычной жизни то и дело начинал читать прововеди. По делу и без оного. Помощник же был куда адекватней. Да и как человек... интересней.

Этий Аст Ивис был единственным жителем деревни, кто не принадлежал к народу эрайнов. То есть не был смуглым, темноволосым и с точеными чертами лица. Принадлежал он к олганам, выходцам с юго-запада континента, и для большинства местных выглядел, скажем прямо, уродливым. Заметно бледнее окружающих, плосколицый, с раскосыми глазами, да еще и бреющийся налысо из-за каких-то олганских традиций... в общем, чем-то смахивал на китайских монахов-буддистов. А почти все эрайны в Гельте были довольно-таки кондовыми расистами. И так вышло, что мне, чуть ли не единственному во всей деревне, на его внешность было начхать. Зато меня сильно интересовала храмовая библиотека, к которой Этий имел доступ: ведь она была в разы больше дедовой, хоть и состояла на две трети из богословской мути. Неудивительно, что мы в итоге неплохо сблизились. Так что я частенько заскакивал к нему попить чая, одолжить что-нибудь почитать, или просто поговорить. Уж очень он был рад, что с ним хоть кто-то хочет общаться. Даже если это такой же странный пария в обществе, как он, да еще и ребенок.