Богинями мы были и остались

— Что за предложение ты хотел мне сделать? — томным голосом спросила я, расправляя складки на платье.

— Я?! А да извини, я так перепугался за тебя, что все забыл.

— Как — забыл? Почему — забыл?

— Да нет, не совсем забыл, просто отключился.

— Егорушка, не тяни, пожалуйста!

Я придала своему лицу романтическое выражение, ожидая заветных слов от любимого.

— Мариш, я решил, что нам двоим надо хорошенько отдохнуть. У меня, правда, еще проект не завершен, но думаю, что на следующие выходные я смогу вырваться. Ты как на это смотришь?

Я разочарованно молчала. Уик-енд на природе, конечно, здорово, но я ждала вовсе не этого.

— Мариш, ты чего? Тебе не нравится моя идея?

— Очень нравится, — скорбно ответила я и, подумав, спросила: — А как насчет сегодняшнего вечера? Или ты освободил только выходные?

— Мы ведь вместе сейчас, не так ли?

Егор откинулся на спинку стула, внимательно разглядывая меня. Мне всегда от таких его взглядов становилось не по себе, хотелось спрятаться куда-нибудь, но в то же время замереть и сидеть так вечно под прицелом его синих глаз.

— Я имела в виду поздний вечер.

— Ночь? — улыбнулся Егор.

Я кивнула, отворачиваясь, в такие минуты он заставлял меня чувствовать себя ужасно зависимой и неуверенной. Я знала, что сама виновата, я так боялась его потерять, что позволяла своим страхам командовать мной. Любовь делала меня уязвимой — с каждой минутой все больше и больше.

— Ты доела? — неожиданно спросил Егор и, дождавшись моего очередного кивка, предложил: — Тогда пойдем?

— В гостиницу?

— Если хочешь, к тебе.

— Ты останешься на ночь? — прямо спросила я. Обычно он уходил, а я стояла у окна, вглядываясь в темноту, и вытирала рукавом слезы. Егор говорил, что ночами ему хорошо работается и что мой дом — это только мой дом, а ему нужно собственное пространство. Вместе мы просыпались только в гостиничном номере, а еще пару раз в загородном домике его приятелей. Мы были похожи на подростков, встречающихся на чужих квартирах и целующихся по подъездам. Первое время меня это забавляло, потом стало пугать. Ничего постоянного не было между нами, и мне иногда было от этого очень больно. Я знала, Егор причинял мне эту боль не нарочно, я уговаривала саму себя, что люблю его таким, какой он есть, и если он что-то резко изменит в себе, даже эти дурацкие принципы и привычки, это будет уже другой человек. Неизвестно, сумею ли я полюбить того, другого.

Мы приехали ко мне и, срывая в коридоре одежду друг с друга, каким-то образом оказались в спальне.

Шепот Егора, словно ветер, растрепал мои волосы:

— Ты чудесная, ты самая лучшая! Я тебя люблю! Я люблю твои родинки, рассыпанные по белоснежным плечам, твои соломенные кудряшки, твой запах, запах детства, пыльной дороги и парного молока. Я люблю, когда ты вот так обнимаешь меня и твои руки, холодные, белые руки становятся жаркими, а губы дрожат от вожделения и просят любви. Я хочу тебя! Отдайся мне вся, без остатка, ничего не утаивай от меня. Не бойся, милая, я буду нежен, я буду ласков с этими дикими яблочками грудей, с твоей лебединой шейкой, с твоими пересохшими, горячими губами. Иди ко мне!..

Его слова вплывали в мое сердце ласковыми, теплыми волнами, пока мир вокруг не перестал существовать, обрушась на нас тяжелой, сладкой истомой.

А потом наши потные, утомленные тела переплелись на кровати, а души, кажется, были далеко-далеко отсюда.

— Ты спишь? — спросила я позже, напугавшись отчужденной тишины.

— Нет.

— А что же ты делаешь?

— Изучаю, как светотень располагается на ноге…

Утром нас разбудил телефон. Чувствуя, как в голове взрываются миллиарды бомбочек, я попыталась нащупать трубку, в итоге сбила настольную лампу, перевернула пепельницу, ударила Егора, а до телефона так и не добралась.

— Чего? — рявкнул в трубку любимый, не открывая глаз. — Нет ее!

— Кто там? — поинтересовалась я.

— Андрей какой-то. — Тут Егор приоткрыл очи: — Эй, а что за Андрей тебе звонит с утра пораньше?

Ревность у Егора проявлялась довольно своеобразно, поэтому снова мы уснули не скоро. В конце концов, была суббота, и можно было расслабиться. Но вскоре снова раздался звонок. Горька рывком вскочил с кровати:

— У тебя здесь филиал Кремля? Я раньше что-то не замечал!

Я не стала ему напоминать, что раньше он не задерживался у меня больше двух часов, а просто сама взяла трубку.

— Позови Сеню, воровка! — прошипел мне в ухо знакомый уже голос.

— Сама дура! — взбесилась я. — На фига мне твой Сеня сдался? Нет тут никаких Сень! И не будет!

Я с силой вжала трубку в аппарат и несколько секунд сидела оцепенело, приходя в себя. Горька, кажется, смотрел на меня подозрительно.

— Что за Сеня? — наконец ехидно спросил он.

— Да не знаю я! — обессиленно прозвучал мой голос. — Эта идиотка мне уже надоела, звонит и звонит. Наверное, с линией что-то случилось, не зря у нас во дворе рабочие уже неделю околачиваются.

Егор выслушал меня очень внимательно, но выражение его глаз не изменилось.

— Значит, с линией проблемы?

— Конечно! — убежденно ответила я.

— И Сени никакого здесь нет?

— Ты с ума сошел?! Или хочешь меня сумасшедшей сделать? Ты что, с этой бабой заодно?