Боги войны

Корсон направился в сторону лагеря, надеясь отыскать какого-нибудь гиппрона. Война прекратилась. И скорее всего, уже через час обитатели Урии возьмут остальное в свои руки Никакого сопротивления они не встретят. Умирающие были добиты. Несколько легкораненых пытались перевязать свои раны. Но то, чего больше всего боялся Корсон, не происходило. Солдаты не насиловали женщин. Одни прогуливались, достаточно робко, сопровождаемые тремя-четырьмя красотками. Другие, усевшись на траве, пытались завести разговор. Казалось, они удивлены и даже напуганы таким незначительным сопротивлением. А может быть, они просто ошеломлены. «И будет еще больше, — подумал Корсон, — через сорок восемь часов». На лафете орудия он заметил сидящего солдата в ошейнике, обхватившего голову руками, с удрученным лицом. Он коснулся его плеча.

— Ключ. Ключ от ошейника.

Мужчина поднял голову. В его взгляде Корсон прочитал отчаянную надежду, недоверие и неожиданную тревогу. Он повторил:

— Это ключ от ошейника.

Нагнулся и растегнул ему ошейник. Подал две его части солдату, на лице которого появилась вымученная улыбка.

— Возьми ключ, — сказал Корсон. — Ошейники носят и другие. Займись ими.

Солдат согласно кивнул. Но его лицо так и осталось тупым. Ошейник упал возле его ног. Никакой ключ не мог избавить его от памяти о Веране, от призрака вождя, который уже погиб.

Нс натыкаясь на возражения, Корсон выбрал себе гиппрона. С необычайной тщательностью доходящей до паникерства, запряг и оседлал его. Он выполнил свое задание, он замкнул кольцо. Теперь оставался лишь прыжок на пляж, где — он хотел так думать — его ждала Антонелла.

И так Совет Урии. Кид, Сельма, Ана. Его друзья.

37.

На пляже лежала на животе обнаженная женщина, блондинка. То ли спала, то ли находилась в контакте. Ничьих других следов ног на песке не было видно. Корсон уселся рядом с ней и принялся ждать пока она проснется. У него было пре мя. Часть вечности, подпирающей Аэргистал, лежала перед ним.

Он расслабился. Конец пути. Теперь можно любоваться морем, просеивать песок меж пальцев. Позже и он научится властвовать над временем. Он подумал, что некоторые практические навыки уже приобрел.

Женщина шевельнулась. Потянулась, перевернулась на спину и, садясь, начала тереть глаза. Корсон узнал ее.

— Флора Ван Вейль, — сказал он.

Она кивнула и улыбнулась. Но это была вымученная улыбка, почти печальная.

— А где они? — спросил Корсон. И, поскольку женщина, казалось, не поняла, добавил:

— Кид, Сельма, Ана. Я должен сделать отчет перед Советом Урии этого тысячелетия.

— Произошло изменение, — тихо сказала Флора. — Благодаря тебе, оно не достигло больших размеров. Но на этой линии вероятности их не существует.

— Их нет в живых, — выдавил Корсон.

— Они никогда не существовали.

— Я ошибся, -- сказал он. — Спутал место, время, а может, и Вселенную.

— Ты стер их. Они были над историей. Твое вмешательство их вычеркнуло.

Корсон чувствовал, что бледнеет. Он судорожно сжал пальцы.

— Это были мои друзья, и я убил их.

Флора покачала головой.

— Нет. Они принадлежали другой вероятности. Ты сделал так, что реализовалась эта, лучшая. Они знали, что будет с ними, если тебе удастся, и надеялись, что тебе удастся.

Корсон вздохнул. У него были друзья и они исчезли, стали тенями, более блеклыми, чем тени тех, кого коснулась смерть. Они ничего не оставили после себя, ни следов своих ног, ни надписи на камне, не осталось даже ни имен в этой запретной для них Вселенной. Они не рождались. Они были лишь воспоминаниями, сохранившимися в мозгу Корсона, лишь абстракциями в призрачных реестрах Аэргистала. «Чего я коснусь, то исчезает — я резинка в руках божьих». Он вспомнил Турэ, отличного спутника, неудачливо оказавшегося в горниле бесконечных войн. Вспомнил Нгал Р’нда, последнего князя Урии разорванного своими же подданными. Верана, профессионального наемника, убитого его же людьми. С ужасом он подумал об Антонелле. Хотел спросить но ему не хватало слов.

— Я не существовала на той креоде, — сказала Флора. — И появилась лишь из-за твоего прибытия. Или ты думаешь, это была случайная встреча? И здесь я из-за тебя. Не надо меня смущаться.

— Значит,—с горечью сказал Корсон,—люди—это лишь рябь на поверхности явлений, и дуновение изменяет или устраняет их, согласно воле богов. Я был лишь игрушкой для тех с Аэргистала. Боги-марионетки, исправляющие историю.

— Они не боги, даже, если они нечто большее, чем мы. Они не могут поступать так, как им хочется.

— Знаю...— грубо перебил ее Корсон.— Они стараются ради добра. Вызывают войны. Формируют историю таким способом, чтобы она вела к ним. Все это я слышал на Аэргис-тале. Искоренить войны, познать войны, исцелить войны. Спрятались как крысы на дне времени, в страхе перед тем, что Снаружи.

— Это лишь половина правды,- терпеливо поправила его Флора.— Они — это мы.

— Они — наши потомки. И снисходят до нас с высоты своего миллиарда лет.