«У каждого человека есть выбор: жить в страданиях и страхах или стать учеником, который, идя по жизни, всегда задаёт себе вопрос: ПОЧЕМУ? мне плохо или хорошо, ПОЧЕМУ? мне страшно или я счастлив и самоуверен. Я расскажу тебе притчу: Жила была гусеница, — о, Господи! Притча от самого Булата! Такой чести я ещё ни разу не был удостоен… — Она была частью целого народа гусениц, у которых было много радостей в жизни. Всего у них было вдоволь — и еды, и тепла. Но главное их отличие от других гусеничных народов было в том, что они не хотели окукливаться, так как боялись умереть, — Булат потянулся за кальянной трубкой, которую ему подал мальчик-монах, и задымил. — При этом высоко над их головами летали бабочки неземной красоты и наслаждались там, в вышине, своей свободой. Их можно было увидеть, но гусеницы не поднимали голов. Их главная идея была в том, чтобы не мечтать о недоступном. А некоторые дошли до того, что стали отрицать само существование бабочек — чтобы не лишать себя удовольствия радоваться текущей жизни, — я очень хорошо его понимал, и даже догадывался, куда он клонит. — Гусеница, о которой я рассказываю тебе историю, тоже поначалу боялась смерти, но голову вверх задирала постоянно. И её сильно удивляло — почему многие сородичи даже не знают о существовании верхнего мира. „Всё это враньё“ — говорили они и продолжали жевать свои сочные листья. „Чего тебе не хватает? Жуй, давай“. А ей и, правда, этого было мало. И жить изо дня в день посреди этого постоянного жевания она уже не могла. Так продолжалось какое-то время, но в один прекрасный день её нашли мёртвой и обмотанной какими-то нитями. Для всех это была жуткая смерть, и от куклы поспешили скорее избавиться, чтобы не думать о плохом. Её вид портил аппетит и мешал жевать. Ты уже знаешь, чем закончилась вся эта история…»
«Да. Гусеница превратилась в бабочку».
«Нет. Не гусеница — а ты».
«Хорошо. Я понял метафору. Всё же хотелось бы знать… насколько долго я буду… бабочкой?»
«Для начала — неделю… может больше…»
«Так сразу?! Неделя… А может, хотя бы на пару дней?»
«Так ты ничего не поймёшь. Для тебя эти дни пролетят как миг».
«И всё же. Что меня ждёт там, Учитель?»
«Сложно сказать. У каждого может быть свой опыт».
«А ты? Что испытал ты?»
«Ничего, на что рассчитывал, но гораздо большее, чем то, что испытывал до этого».
Я минуту расшифровывал его ответ. Пару раз повторил фразу про себя. Вот же хитрый лис. И почему он темнит? Как будто жалеет, что мне будет не интересно, если он расскажет. Это же блин, не кино, концовку которого не хочется знать заранее.
«Хорошо… Что я должен делать?»
«Во-первых, ты должен написать записку, что не винишь в своей смерти никого — ну это, сам понимаешь, на всякий случай, — я кивнул. — Во-вторых, необходимо оформить доверенность на дом и заверить её у нотариуса — у тебя будут жить монахи, и ухаживать за телом. У нас должны быть документы… на всякий случай».
«Как вы, однако, всё предусмотрели».
«Ничего не бойся. Доверенность можно оформить и без права продажи. Главное, чтобы наследники не объявились».
«Да нет у меня никого. Я у родителей — один. Домик мне от бабки моей достался… а причём тут наследники? — я уже начал их подозревать в корыстных намерениях. — Мы ведь под неделей одно и тоже понимаем?»
«Да. Одно и то же. А теперь ступай. Не думай о земном. Братья тебе всё объяснят и подготовят. Тоже и с документами. Ничего не бойся».
Он замолчал и посмотрел на меня крайне уверенно, беспристрастно и неописуемо убедительно.
…Это означало, что разговор окончен.
И я пошёл… пошёл после его слов как зомби… несмотря на то, что фактически шагал в пропасть. Для меня, как для человека, который боялся смерти до ужаса, это был отчаянный шаг — но, видимо, это был единственный поступок, способный победить и сам ужас, и в конечном итоге — смерть.
Мой верный друг Горацио
Я попрощался с Вайнштейном и вышел в коридор. Там уже было практически пусто — начались пары. Когда я шёл по пустым коридорам вуза, мне казалось, что теперь-то у меня всё наверняка получится. Возможно, это самая главная встреча с момента моего пробуждения. Кто знает… И тут я услышал позади себя голос:
— Прива! — и сердце моё привычно забилось, как пойманная в подсачник треска.
Я обернулся, в надежде увидеть ЕЁ лицо, но там была просто девушка-студентка, одетая чуть более скромно, чем большинство её сверстниц. Грудь, к слову сказать, размера 3-го как минимум, была прикрыта, хоть и призывно выделялась на фоне стройной фигурки. Был оголён живот, вокруг пупка бегала по часовой стрелке маленькая змейка. Маленькая юбочка лишь слегка прикрывала бёдра, и вниз по правой ноге как бы сползала капелька воды. Я загляделся и застыл как зачарованный. Она подошла поближе. Высокая, практически одного со мной роста, что по меркам этого мира ещё цветочки.
— Здравствуй.
— И чо, вас, риали, влечиот та, чта скрита?
— Ну да…
— У миниа скрита, — она выпятила свою грудь. — Иа — супер-секси! — она так и сказала «сЕкси» вместо «сЭкси» — дожили, блин.