Боги Египта

Незер решила в следующий раз (она не сомневалась, что такой будет) сообщить незнакомцу, зачем и куда едет. Должен же он знать, что она родила сына и теперь спешит забрать малыша из храма Сета. Хотела, но ничего не сказала, поскольку говорить было некому – незнакомец не появлялся.

В первый же день Незер обратила внимание на отсутствие детей на улицах. Везде: в Кене, в Дандаре, даже в Городе Мертвых – мальчишки играли, гонялись друг за дружкой, поднимая пыль и визжа, а здесь никого.

– Юсеф, а где дети?

– Какие дети?

– Мальчики, девочки… какие еще бывают дети?

Незер не знала, можно ли спрашивать Юсефа о своем сыне, решив осторожно обойти эту тему.

– Дети учатся. Вон, смотри.

Это была странная процессия. Стайка мальчишек, впрочем, одетых в маленькие схенти из отменного льна, куда-то шла в сопровождении двух взрослых. Незер впилась глазами в мальчишек, словно среди них мог быть ее малыш.

Одинаковые головки с локоном над левым ухом, одинаковые схенти, одинаковые сандалии.

– Что это у них на голове?

– Локон? Это обозначение детства. Когда мальчик повзрослеет, локон сбреют.

– А почему все одинаковые?

– Чтобы никому не было обидно, что у другого схенти лучше.

Незер вспомнила собственное детство в храме, там тоже были одинаковые рубашечки и калазирисы, чтобы никто не обижался. Даже ленты в волосах одинаковые.

– А где их родители?

– Здесь никто из детей родителей не знает. Если женщина рожает ребенка в Доме детей, то его сразу забирают.

– Но кто же их кормит?

– Те, кто родили, и кормят, только каждый раз женщине приносят другого ребенка, чтобы не поняла, какой именно ее.

– Зачем?!

Юсеф пытался объяснить:

– Каждая женщина будет стараться для своего ребенка.

– Правильно, она же мать!

– А другие дети при этом будут страдать. А так все получают одинаковую еду, одежду, одинаковое внимание.

– А совсем маленькие где?

– Я же сказал, что их кормят и за ними ухаживают в Домах детей.

Сердце Незер сжалось, ее малыш вот так же сосал грудь чужой женщины и получал равное с другими внимание?!

– Я видела, как женщину выгнали за то, что она не хотела отдавать своего ребенка…

– Да, крестьяне могут рожать дома и воспитывать детей до трех лет, но потом их обязательно отдают в общие Воспитательные дома, где обучают в за висимости от способностей. Те, кто умней, становятся чиновниками, управляющими, жрецами, писцами, хранителями знаний… Кто менее талантлив и усидчив, будут работать в мастерских, а кто-то и в поле.

Незер вспомнила Менеса и не удержалась, чтобы не возразить:

– Разве в мастерской не нужен талант?

– Не во всякой. Там, где делают новые вещи, которые никто раньше не делал, – да, а если только повторяют чужое, много раз повторенное до них, то необязательно, достаточно просто старания.

Он был прав, но Незер мало интересовали чиновники Сета, и куда больше ее собственный сын. Она расспрашивала и расспрашивала о детях, о том, где их содержат, как охраняют, часто ли выводят на прогулки. Чтобы Юсеф не заподозрил дурного, спрашивала о воспитании и обучении.

Здесь не было рынков.

– А где же люди обмениваются плодами своего труда?

– Какими?

– Один собрал финики, – кивнула Незер на пальму, гроздья фиников на которой, казалось, скоро коснутся голов проходящих под ней людей, – а другой вылепил горшок… у третьего есть овца, четвертый соткал ткань… Где им обменяться? Не может же один человек хорошо делать все? Да и заниматься всем не может.

– И не занимаются. Ты права, кто-то ткет, кто-то собирает финики, кто-то работает в поле, растит цветы, выкладывает камнем дорожки, лепит горшки… И все несут результаты своего труда в закрома Сета. А уже оттуда они распределяются – каждому то, что нужно и сколько нужно.

Незер усомнилась:

– А распределяет кто?

– Специально назначенные чиновники. Одни чиновники ведают сбором, другие распределением, третьи раздачей, четвертые воспитанием детей…

– Но если чиновник ошибется или… или окажется нечестным?

Юсеф хмыкнул:

– Ошибку исправят, а вот нечестным быть никто не рискнет, Сет не позволит. В подвалы Упуата попадают редко, но все о них знают.

– Кто такой Упуат?

– Тебе лучше не знать. Не нарушай правила, и все будет хорошо. Поверь, здесь нет голодных или обиженных, но нет и бездельников. А еще – несогласных с правилами. Ты видела, как поступают с теми, кто не согласен.

– А почему диски у всех разные?

– По заслугам. Кто больше и лучше трудится, более приближен к Упуату или Сету, у тех знак выше.

– Мой высокий?

– Твой – да. Самый высокий.

– Почему? Чем я заслужила?

– Это приказ.

– Сетмет помог?

Юсеф как-то странно покосился на девушку, но кивнул:

– И он тоже.

Незер в очередной раз мысленно поблагодарила жреца. Теперь он не казался ей таким противным и жадным. За такую помощь можно бы запросить в десять раз большее количество шетитов.

Она еще несколько раз слышала это имя – Упуат. Его произносили шепотом, и по реакции окружающих Незер понимала, что страшнее, чем оказаться в застенках Упуата, ничего быть не может.

Но кто такой Упуат, Юсеф не объяснял. Ответил лишь на один вопрос:

– А мой диск от него может защитить?

– Твой – да.

Незаметно добрались до Нефера.