Богдан Хмельницкий. Искушение

— А ведь Тугай дело говорит, — поддержал мурзу Максим Кривонос. — Потравим конячек к бисовой матери, а братчики-казачки своим говном загадят всю Украину аж до Батурина.

Полковники и низовые атаманы засмеялись и одобрительно закивали головами. Добродумов, который из истории хорошо знал, как протекала битва под Желтыми Водами, понял, что настал самый ответственный миг его миссии. Еще минута — и Богдан даст команду идти к Ингульцу.

Спешившись, Илларион подошел к Хмельницкому и, взяв его коня под уздцы, тихо сказал:

— Пан гетман, разреши тебе слово молвить секретное.

Отцы-командиры продолжали галдеть, обсуждая предложение мурзы. Добродумов отвел коня Хмельницкого в сторону.

Богдан легко соскочил на землю и раздраженно спросил:

— Что, Ларион, опять твои видения? Мутная вода в речке станет сладким вином? Или — еще краше — ляхи дали деру?

Добродумов, глядя прямо в глаза гетману, ответил:

— Да, пан гетман, насчет ляхов ты прав. Не пройдет и суток, как они будут разбегаться в разные стороны, как зайцы при хорошей облаве. Но для этого ты должен кое-что сделать.

— Не томи, божий ты, в духа мать, человек! Каждая минута дорога, а он мне байки про охоту собрался рассказывать, — вскипел Богдан и в нетерпении ударил плетью по голенищу сапога. — Если что по делу есть, кажи!

— Все знают, что у поляков конница сильная, так? Так, — Добродумов старался заставить гетмана рассуждать вместе с ним, чтобы, когда дело дойдет до главного, у Богдана сложилось впечатление, будто этот план придумал он сам. — Все знают, что командует кавалерией молодой Потоцкий, так? Так. И все знают, что мальчишка мечтает прославить себя в битвах. Все это мы и должны использовать против него.

Успокоившись, Хмельницкий поглаживал коня и внимательно слушал Иллариона, кивая головой и соглашаясь с его рассуждениями.

— И речка эта мутная, и вон тот лес, — Добродумов указал на черную полоску деревьев, видневшуюся невдалеке, — и эти глубокие балки вокруг — все это не даст кавалерии Потоцкого разгуляться в бою на полную свою силу. Да и казачки, чай, не пальцем деланные, кое на что способны.

Внутренне радуясь тому, что в школе всегда любил историю родной страны, Добродумов предложил Хмелю выкопать ямы-ловушки вдоль Черного леса, отправить в засаду Максима Кривоноса с небольшим отрядом и, самое главное, подумать над тем, кто ценой своей жизни сможет заманить в эту ловушку молодого и горячего Потоцкого.

К большому удивлению Добродумова, Хмельницкий думал недолго.

Оглядевшись по сторонам, как будто видел эту округу впервые, он хлопнул Иллариона по плечу и сказал:

— Ты, Ларион, прямо как Юлий Цезарь: «Veni, vidi, vici». Пришел, увидел, победил. Должен тебе сказать, что я приблизительно так и думал. Ты лишний раз убедил меня в этом: биться будем здесь!

Богдан вскочил в седло и направил коня к своим побратимам.

Оглянувшись на Добродумова, весело крикнул:

— Не отставай, Цезарь! Нужно еще нашего братчика-татарчика уговорить испить желтой водички!

* * *

Возвратясь вместе с Богданом в казацкий лагерь, Добродумов удивился тем переменам, которые произошли за время их отсутствия. Только теперь Илларион понял, зачем в обозе было столько возов, обитых железными пластинами. Поставив их по кругу и накрепко соединив железными скобами и цепями, казаки за несколько часов построили полевой лагерь, способный отразить нападение врага не один раз. Недалеко от казаков расположились и их союзники. Многочисленные дымы над кострами и запах жареного мяса говорил о том, что татары так же неприхотливы к походным условиям, как и их кони.

На военном совете, который Хмельницкий собрал на следующий день, царило приподнятое настроение. Было видно, что казацкая старшина, как и вся Запорожская Сечь, рвалась в бой и была уверена в победе.

— Ну вот что, отцы-командиры, — обратился к ним Богдан, и разговоры сразу же прекратились, — мы все добре знаем, что кавалерия у поляков — это сила. Если мы лишим младшего Потоцкого этой силы, тогда можно будет с ним разговаривать на равных. А в этом нам поможет наша родная земля.

Острые на язык и не признающие никаких авторитетов казаки внимательно слушали своего гетмана. Кто-то из них сосредоточенно крутил свой ус, кто-то теребил темляк сабли, а кто-то, достав люльку, так и забыл ее раскурить.

— А сделаем мы, братцы, вот что…

Хмельницкий кратко отдавал команды своим побратимам. Одних пеших казаков он послал на опушку Черного леса рыть ямы-ловушки, других — завалить деревьями все дороги и тропинки вокруг Княжьего Байрака, глубокого урочища неподалеку от лагеря поляков, третьих — оправил к Днепру, где, по данным разведки, должны пристать лодки-байдаки с польской пехотой.

— Илларион, — обратился он к Добродумову, который стоял позади, среди подхорунжих и есаулов, — айда со мной! Хочу я с этими реестровыми, которые плывут на помощь Потоцкому, сам погутарить. Только сними ты эту рясу серую, а то как баба на козе. Аж стыдно рядом ехать.

Все вокруг засмеялись и дали волю своим языкам. Кто-то советовал козе хвост заплести, кто-то щеки напомадить, кто-то интересовался наличием подштаников под рясой…