Богдан Хмельницкий

Катря скоро сжилась с однообразной монастырской жизнью, ходила вместе с монахинями в церковь, вышивала по бархату и шелку золотом, гуляла по монастырскому саду и утешала, как могла, пани воеводшу, предававшуюся скорби и отчаянию.

17. ТЩЕТНЫЕ ПЕРЕГОВОРЫ

Хотилi ляхи з козакiв славу мати.

Аже Бог дав тому, хто ся рад смиряти,

Той вознес нинi смиренных русаков,

Гордых же с престолов низложи поляков.

В местечко "Белая Церковь" стекалась масса народу, хлопы толпами валили из соседних сел и деревень с просьбой принять их в войско казацкое. Восстание достигло таких размеров, каких не ожидал и сам Хмельницкий. Он рассчитывал только попугать панов, заставить их возвратить права казакам, но теперь нечего было и думать об этом. "Веди нас на ляхов!" - кричал народ, и казацкому предводителю оставалось только подчиниться народной воле.

Было утро. Хмельницкий недавно встал и находился в своей роскошной палатке, отобранной у какого-то богатого пана, попавшего в плен. Перед ним сидел уже знакомый нам священник, отец Иван; он только что вернулся из Московии и заехал повидать казацкого гетмана.

- Можно войти? - спросил чей-то голос у палатки.

- Войдите! - отвечал Богдан.

Вошел Иван Выговский и с почтительным поклоном остановился у порога.

- Будь здоров, пан шляхтич! - весело приветствовал его Хмельницкий. А я уже думал, что пан утек до своих.

- Как можно, пан гетман! Я все гетманские поручения выполнил и ожидаю новых приказаний, - почтительно проговорил пан Иван.

- Прошу пана рассказать про все свои дела. Да прошу садиться, любезно проговорил Богдан, подвигая ему один из табуретов.

Выговский сел с поклоном и начал свой рассказ.

- В Чигирине все только и ждут прибытия пана гетмана. Пан староста уехал на сейм, с ним же уехал и пан Чаплинский. Пани Марину я видел, передал ей письмо пана и она велела сказать, что готова хоть сейчас перейти в православие.

Богдан ничего не ответил, только усмехнулся.

- А к пану Адаму заезжал? - спросил он.

- Как же, заезжал, - отвечал Выговский, но он не дал мне никакого определенного ответа, а обещал прислать к пану гетману кого-то из своих приближенных с письмом.

- Благодарю пана Ивана, он добросовестно исполнил мои поручения. Дальнейшие мои приказания будут состоять в следующем: я пошлю пана Выговского с письмами к московским воеводам, а вместе с тем дам ему зазывные универсалы, по дороге он их разбросает, где только можно.

Выговский откланялся, а хмельницкий велел ему на другой день утром явиться за письмами и универсалами.

Когда шляхтич ушел, Богдан обратился к своему собеседнику:

- Хитер этот Кисель, но я хитрее его. Я уверен, что он только показывает вид, будто доброжелательствует мне, а за спиной готов учинить мне всякую шкоду.

- Почему вы так думаете? - возразил отец Иван. - Воевода Адам верный сын православной церкви, он не может не сочувствовать вам.

Хмельницкий засмеялся.

- Сочувствует он мне! Вот не угодно ли посмотреть, как он мне сочувствует? - прибавил Богдан, вынимая из небольшого ящичка письмо.

Это было письмо Киселя к Севскому воеводе. Адам извещал его, что король Владислав умер и между прочим упоминал о мятежном казаке, высказывая желание, чтобы злостные замыслы его не удались.

Отец Иван внимательно прочел письмо, бережно сложил его и, отдавая Хмельницкому, проговорил:

- Пан Адам может переменить свое мнение, когда увидит ваши боевые успехи. Король Владислав умер и теперь ничто не может стеснять ваших действий.

- Я делаю вид, что еще не знаю о смерти короля. На днях я послал в Варшаву депутацию с письмом к королю, пусть его прочтут на сейме. Может, мы достигнем чего-нибудь и мирным путем.

- Ну, уж на это вы напрасно надеетесь, - возразил отец Иван. - Сейм никаких уступок не сделает, напротив, еще в чем-нибудь урежет казаков.

- Все-таки все средства следует испробовать, - возразил Богдан.

Отец Иван поднялся с места.

- Долго вы еще пробудете в лагере - спросил он Хмельницкого.

- Нет, завтра же поеду в Мошны, надоело сидеть здесь.

- Можно и мне поехать с вами?

- Отчего же? Милости просим! - охотно согласился Богдан.

На другой день они приехали в Мошны. Хмельницкий остановился у одного знакомого шляхтича. Вообще, с тех пор, как восстание охватило всю страну, к Хмельницкому стало переходить мелкое шляхетство. Небогатые паны считали гораздо выгоднее для себя поддерживать казаков, тем более, что им самим нечего было терять.

Только что Богдан успел приехать, к нему вошел Ивашко.

- Казаки привели к тебе какого-то русского посла, - проговорил он.

- Это хорошо! Откуда они его добыли? - весело спросил Хмельницкий.

- Он ехал из Севска в Гущу к Киселю. Около Киева на него напали татары с казаками. Казаки увидали, что нет у него ни хохла, ни чуба, значит, русский. Они и взяли его у татар.

- Давай его сюда! Посмотрим, что за посол.

Привели пленника. Он назвался Григорием Климовым из Стародуба.

- Воевода Севский послал тебя к Киселю? - спросил Хмельницкий.

- Да! - отвечал с поклоном Григорий.

- Ну, так не к чему тебе к Киселю ехать, я сам напишу ответную грамоту к его царскому величеству царю Московскому.

Григорий молча отвесил ему поклон.