Богатыри проснулись

В следующем году, подписав с Дмитрием договор, в котором он признавал себя его «молодшим братом», отказался от союза с Литвой и сделал Москве некоторые территориальные уступки, – Олег Иванович возвратился на свое княжение в Рязань.

В течение долгого времени в этих прозваниях не было строгого разделения: Дмитрия часто называли Храбрым, а Владимира Серпуховского Донским. Только значительно позже они закрепились окончательно.

:

главным образом, торговлей с Ордой, и, видя, что в ней прочно воцарился Тохтамыш, генуэзцы предательски убили Мамая. Это им принесло двойную выгоду: они снискали расположение Тохтамыша и в то же время овладели несметными сокровищами Мамая, – итогами двадцатилетнего ограбления Руси, – которые он привез с собою в Кафу.

Одолев последнего соперника и сделавшись единым повелителем Золотой и Белой Орды, Тохтамыш тотчас уведомил об этом всех русских князей. Прибыл его посол и в Москву. В выражениях вежливых и даже дружелюбных новый великий хан извещал князя Дмитрия Ивановича, что он уничтожил их общего врага, самозваного хана Мамая, и, приняв верховную власть над всем улусом Джучи, ожидает к себе должного повиновения.

Ослабленная потерями на Куликовом поле, Русь не была сейчас в состоянии выдержать новую войну со столь сильным противником. Скрепя сердце Дмитрий принял ханского посла «с честью» и отправил Тохтамышу богатые дары.

В русских летописях с этого времени термин «Золотая Орда» начинает исчезать и появляется новый: «Большая Орда».

Часть вторая ЧАША ГОРЕЧИ

ГЛАВА 16

В лето 6889 царь Тохтамыш послал посла своего к великому князю Дмитрею Иванович», зовущи его в Орду, царевича некоего Ак-хозю, а с ним дружины семь сот татаринов. И дошедши Нижнего Но-вагорода, возвратися тот царевич вспять, а на Москву не дерзнул идти, но посла неких своих товарищев не во мнози дружине.

Московская летопись

Одержав победу над Мамаем и объединив под своей властью оба татарских государства, Тохтамыш сразу положил конец ханским усобицам и разрухе, четверть века изнурявшим всесильную прежде Орду. Ни один из улусных властителей не мог больше помышлять о какой-либо борьбе или о соперничестве с ним…

Из всего необъятного улуса Джучи лишь Хорезм не подчинился Тохтамышу и сохранял пока независимость. Но эта независимость была только видимой, ибо там почти открыто распоряжался Тимур. Хорезмшах Юсуф Суфи, – сын умершего в 1372 году Хуссейна, – после нескольких крайне неудачных для него вооруженных столкновений понял, что он не в состоянии воевать со столь могущественным соседом, а потому, чтобы возможно дольше сохранить за собой престол и* уберечь свою страну от напрасных разорений, – превратился в покорного исполнителя воли Тимура.

Все это хорошо знал Тохтамыш и потому, со своей стороны, на Хорезм пока не посягал. Он отнюдь не собирался уступить кому-либо эту богатейшую страну, – прежде входившую в состав Золотой Орды, – но раньше чем приступить к действиям, которые могли повлечь за собой войну с Тимуром, ему нужно было хорошо укрепить свои собственные силы и, прежде всего, добиться полной покорности Руси, – что было нелегко после ее блестящей победы над татарами, на Куликовом поле.

Правда, великий князь Московский с честью принял его послов и прислал богатые подарки, но о том, – продолжает ли он считать себя татарским данником, не сказал ни слова и дани пока не присылал. Ордынцы же, по тем или иным делам ездившие на Русь, привозили оттуда плохие вести. Их встречали совсем не так, как прежде: никто не обнаруживал

перед ними былого страха или хотя бы уважения, но, наоборот, – им говорили дерзкие речи, открыто насмехались, а бывало, и били. И потому Тохтамыш решил, не останавливаясь перед крутыми мерами, навести на Руси порядок и обеспечить себя от возможных неожиданностей со стороны Московского князя, который, судя по всему, совершенно перестал считаться с Ордой.

Ставку свою Тохтамыш держал теперь в Сарае-Берке. Сюда же перевез из Ургенча свою семью и неотлучно находившийся при нем Карач-мурза-оглан. Собственно, перевозить ему пришлось только жену, так как оба сына его уже служили в войске. Свое боевое крещение они получили в битве с Мамаем, на реке Калке, где семнадцатилетний Рустем отличился такой распорядительностью и столь беспримерной отвагой, что Тохтамыш тут же поставил его тысячником и с той поры относился к своему старшему племяннику с исключительным благоволением.

Милостями был осыпан и Карач-мурза: в числе четырех знатнейших ордынских царевичей он был назначен в состав ханского дивана, ему был подарен дворец в Сарае, а к улусу его присоединены обширные земли, до самого Иртыша, с городами Чамга-Турой, Бицик-Турой и Искером, что превращало Карач-мурзу в одного из самых крупных владетельных князей Орды. В его подчинении находилось несколько ту-менов войска, хотя Тохтамыш чаще пользовался им не как военачальником, а как доверенным лицом для исполнения особо важных дипломатических поручений.