Богач, бедняк

Они зашли в бар отеля «Плаза», в дубовом зале заказали джулеп[26]. Им его принесли в холодных оловянных, покрытых изморозью снаружи кружках.

— Только ради штата Кентукки, — сказал Вилли. Он смешивал различные напитки и ничего не имел против таких смесей: шотландское виски, шампанское, бурбон. — Я против всяких легенд, я подрываю всякие мифы, — с гордостью сказал он.

Выпив виски, они сели на Пятой авеню в автобус, следующий до Даунтауна, заняв места на верхнем этаже. Там над головой не было никакой крыши. Вилли снял свою фуражку заморской армии с двумя серебряными нашивками и офицерским плетеным шнурком. Ветер, усиленный скоростью автобуса, взъерошил ему волосы, и от этого он казался еще моложе. Гретхен сейчас так хотелось притянуть руками его голову к себе, положить себе на грудь, поцеловать его в затылок, но вокруг сидело много пассажиров — она постеснялась и поэтому, взяв у него фуражку, стала поглаживать серебряные полоски и шнурок.

Они вышли из автобуса на Восьмой улице и отыскали свободный столик на тротуаре, в открытом кафе «Бревурт». Вилли заказал мартини.

— Это улучшает аппетит, — объяснил он. — Нужно позаботиться о правильном отделении желудочного сока. Он уже подает знак тревоги. Зажглась красная лампочка.

Сначала бар «Алгонкин», потом «Плаза», вот это кафе «Бревурт», контракт на работу, встреча с капитаном. Как много событий, и все за один день. Все впервые. Сегодня сыплется на нее как из рога изобилия. На обед они заказали дыню, жареного цыпленка и бутылку красного калифорнийского вина из долины Нейп.

— Из чувства патриотизма, — объяснил Вилли. — И еще потому, что мы выиграли войну. — Он сам выпил почти всю бутылку. Но глаза у него оставались такими же ясными, не затуманенными алкоголем, а речь — четкая.

Они больше ни о чем не говорили, просто сидели за столиком и смотрели друг на друга. Если она в самое ближайшее время его не поцелует, то ее отправят в психиатрическую больницу в Бельвью.

После кофе Вилли заказал им по бренди. Сколько же все это должно стоить? — подумала Гретхен. Если учесть сегодняшний ланч и потом всю эту выпивку и еду за целый день, то Вилли наверняка за все пришлось заплатить не меньше полсотни. Когда он рассчитывался с официантом, она спросила:

— Ты богач?

— Я богат только духом. — Он показал ей бумажник. На стол выпали шесть купюр. Две сотенные, а остальные по пять долларов. — Вот перед тобой все состояние Эбботта, до последнего цента, — сказал он. — Мне внести твое имя в завещание?

Двести двадцать долларов. Она поразилась, как это мало. Даже у нее на счету в банке лежало больше: остаток от восьмисот долларов, подаренных ей Бойланом. Она никогда не тратила на еду больше девяносто пяти центов за раз. Может, это в ней играет кровь ее отца-скряги? Ей стало не по себе от такой мысли.

Гретхен наблюдала за действиями Вилли, как он небрежно запихивал деньги обратно в бумажник.

— Война научила меня ценить деньги, — сказал он.

— Ты рос в богатой семье?

— Отец мой был таможенным инспектором, работал на канадской границе. К тому же еще и честным человеком. А в семье было нас шестеро. Но мы жили как короли. Мясо трижды в неделю на столе.

— Я всегда беспокоюсь из-за денег, — призналась она. — Я видела собственными глазами, во что превратила нищета мою мать.

— Выпей лучше, дорогая, — посоветовал ей Вилли. — Ты никогда не будешь дочерью своей матери. Очень скоро я возвращаюсь к своей пишущей машинке, к этой курице, несущей золотые яйца.

Они выпили бренди. Гретхен почувствовала воздушную легкость в голове, но не опьянела. Абсолютно точно.

— Подведем итог нашей встречи, — сказал Вилли, поднимаясь из-за столика, — что у нас с выпивкой? Все в порядке? — Они, минуя заросшие живыми изгородями кабинки на террасе, вышли на улицу.

— Я сегодня больше пить не буду, — сказала Гретхен.

— Вот, прислушивайтесь всегда к женщинам, если хотите почерпнуть мудрости. Женщина — это мать Земли. Жрица оракула. Дельфийские пророчества, истины, спрятанные в загадках. Сегодня больше не пьем, идет! Такси!

— Отсюда можно дойти и пешком до моего общежития, — заметила она. — Это займет не больше пятнадцати минут.

Такси резко затормозило перед ними. Вилли галантно открыл перед ней дверцу. Она села.

— Седьмая авеню, отель «Стэнли», — сказал Вилли, садясь рядом с ней.

Они поцеловались. Оазис благоухающих ароматов, слившихся в поцелуе губ: шампанского, шотландского виски, кентуккский бурбон с мятой, красное вино из долины Нейп в Калифорнии, бренди, дар Франции. Гретхен, притянув его голову к себе на грудь, уткнулась носом в его густые шелковистые волосы.