Богач, бедняк. Нищий, вор

Клод, долговязый парень с худыми руками-палками, острой беличьей мордочкой, длинным носом и мягкими влажными губами, неуверенно пошел следом. Он был близорук, и очки отнюдь не украшали его. Хитрый интриган, всегда действовавший исподтишка, он умел выходить сухим из воды, не уступая в изворотливости ловким адвокатам крупных корпораций, и водил за нос учителей, ставивших ему хорошие отметки, хотя он почти не заглядывал в учебники. Он неизменно был одет в темный костюм с темным галстуком. Легкая сутулость придавала ему сходство с литератором, двигался он как-то виновато, неловко ставя ноги, и вообще производил впечатление скромного тихони. Его недюжинная изобретательность в основном проявлялась в хулиганских затеях. Отец Клода работал главным бухгалтером на заводе «Кирпич и черепица Бойлена», а мать, окончившая женский колледж Святой Анны, возглавляла общественную комиссию, призванную содействовать набору в армию. Положение родителей, наличие дяди-священника плюс собственная слегка отталкивающая внешность, которая вызывала жалость, позволяли Клоду безнаказанно осуществлять свои каверзные замыслы.

Ребята прошли по пустому ряду и сели позади солдата и его девушки. Солдат запустил руку девушке под блузку и тискал ее грудь. Он был в берете, надвинутом на лоб. Девица шарила рукой между ног солдата. И он, и девушка безотрывно смотрели на экран, следя за развитием действия. Ни он, ни она не обратили внимания на севших сзади мальчишек.

Том сидел позади девушки — от нее так хорошо пахло. Она вылила на себя, наверное, целый флакон цветочного одеколона, и запах его смешивался с запахом воздушной кукурузы, которую они ели. Клод сидел позади солдата. У солдата была маленькая голова, но при этом он был высоким, широкоплечим, и его берет загораживал Клоду пол-экрана — приходилось вертеть шеей, чтобы хоть как-то следить за фильмом.

— Говорю тебе, он очень здоровый, — прошептал Клод. — Небось фунтов сто семьдесят весит, не меньше.

— Не дрейфь, — тоже шепотом посоветовал Том. — Начинай. — Голос его звучал уверенно, но он чувствовал, как у него подрагивают кончики пальцев и покалывает под мышками. Эти признаки сомнения и страха были ему знакомы и придавали еще большую остроту предвкушению удовольствия от конечной жестокой победы. — Ну, давай. Не сидеть же нам здесь всю ночь, — сердито прошептал он.

— Как скажешь. Ты командир, — ответил Клод и, подавшись вперед, тронул солдата за плечо: — Извините, сержант. Не будете ли вы так любезны снять ваш головной убор? Мне ничего не видно.

— Я не сержант, — не оборачиваясь и игнорируя просьбу Клода, ответил солдат, продолжая тискать свою девчонку.

С минуту ребята сидели молча. Они так давно отработали в деталях свою провокационную тактику, что не было необходимости подавать друг другу какие-либо знаки. Теперь Том, в свою очередь, грубо похлопал солдата по плечу:

— Мой друг вполне вежливо попросил вас снять берет. Вы мешаете ему смотреть фильм. Если вы не снимете его, мы будем вынуждены позвать администратора.

— Вокруг полно свободных мест. Если твой друг хочет смотреть кино, пусть пересядет, — раздраженно, повернувшись в кресле, ответил солдат. И вернулся к своим двум занятиям: сексу и фильму.

— Заводится, — шепнул Том. — Жми дальше.

Клод снова дотронулся до плеча солдата:

— У меня редкая глазная болезнь. Я вижу только отсюда. Если я пересяду, у меня перед глазами все поплывет, и я не отличу Эррола Флинна от Лоретты Янг.

— Сходи к окулисту, — посоветовал солдат.

Девушка расхохоталась. Смех звучал как бульканье воды. Солдат тоже заржал, довольный своим остроумием.

— Нехорошо смеяться над чужим несчастьем, — возмутился Том.

— Особенно сейчас, когда идет война и вокруг столько героев-инвалидов, — подхватил Клод.

— Какой же вы после этого американец? — В голосе Тома зазвенели нотки оголтелого патриота. — Я вас спрашиваю: какой вы после этого американец?

— А ну валите отсюда, ребята, — обернулась к ним девушка.

— Должен вас предупредить, сэр, вы будете лично отвечать за слова вашей приятельницы, — сказал Том.

— Не обращай на них внимания, Анджела, — высоким тенором сказал солдат.

Некоторое время ребята молчали, потом Том пискливо крикнул, подражая японцу:

— Моряк, сегодня вечером твой умирай! Американский собака, сегодня вечером моя отрежет тебе твоя…

— Попридержи свой паршивый язык, — повернул к нему голову солдат.

— Готов поспорить, он храбрее Эррола Флинна, — не унимался Том. — У него дома целый ящик медалей, но он их не носит из скромности.

Солдат разозлился по-настоящему:

— Заткнетесь вы наконец или нет? Мы пришли смотреть кино.

— А мы — потискаться. — И Том нежно потрепал Клода по щеке. — Верно, секс-бомбочка?

— Обними меня покрепче, дорогой, — театрально простонал Клод. — У меня титьки стоят.

— Я — на небесах, — сказал Том. — Кожа у тебя, как попка младенца.

— Ну хватит! — взорвался солдат и вынул наконец руку из-под блузки девушки. — Убирайтесь отсюда!

Несколько человек в зале обернулись и зашикали.

— Мы заплатили деньги за эти места и никуда не уйдем, — заявил Том.