Богач, бедняк. Нищий, вор

Они пошли по улице, ожидая такси. «Прощайте, прощайте, — пело внутри Гретхен, когда они проходили мимо знакомых мест. — Прощайте гараж Кланси и Бодибилдинг, прощайте ручная прачечная Сориано, мясная лавка Финелли, магазин “Эй энд Пи”, прощай магазин мелочей Болтона, прощай лавка красок и скобяных товаров Уортона, прощай парикмахерская Бруно, прощайте “Фрукты и овощи Джардино”». Она быстро шагала рядом с братом, и песня весело звучала в ее голове, но не без примеси легкой грусти. Трудно расстаться без сожаления с местом, где ты прожил девятнадцать лет.

Они поймали такси лишь через два квартала от своего дома и поехали на вокзал. Гретхен пошла за билетом, а Рудольф уселся на ее старомодный чемодан и задумался. Ему было обидно видеть легкость в движениях сестры и радость в глазах — ведь что ни говори, а она покидала не только дом, но и брата и родителей. Он не знал, как теперь вести себя с ней — ведь она уже спала с мужчиной. Ну и пусть себе трахается. Надо будет найти этому более благозвучное слово.

Она дотронулась до его руки.

— Поезд придет через полчаса, — сказала она. — Я бы чего-нибудь выпила. Давай отпразднуем проводы. Чемодан можно сдать в камеру хранения, а мы пойдем напротив, в «Порт-Филип-Хаус».

— Я понесу его с собой. За хранение нужно заплатить десять центов.

— Раз в жизни можно и пошиковать, — рассмеялась Гретхен. — Давай промотаем наше наследство. Пусть деньги летят направо и налево!

Беря квитанцию за хранение, Рудольф подумал, не перепила ли сегодня сестра.

В баре, кроме двух солдат, угрюмо пивших за стойкой пиво, никого не было. Здесь было темно и прохладно, и им виден был в окна вокзал, в котором светились огни. Брат и сестра сели за столик в глубине, и, когда бармен, вытирая руки о передник, подошел к ним, Гретхен решительно сказала:

— Два виски «Блэк энд уайт» с содовой, пожалуйста.

Бармен не стал спрашивать, исполнилось ли им уже восемнадцать. Гретхен сделала заказ таким тоном, будто пила виски в барах всю жизнь.

Вообще-то, Рудольф предпочел бы кока-колу. А то ведь ему в этот день уже пришлось выпить.

Гретхен шутливо ущипнула его за щеку двумя пальцами.

— Ну, чего ты так насупился? Ведь сегодня твой день рождения.

— Да-а, — протянул Рудольф.

— Ты не знаешь, почему папа отослал Томаса?

— Не знаю. Ни тот ни другой ничего мне не сказали. Это как-то связано с Тинкерами. Томми ударил отца — вот это я знаю.

— Ну и ну-у, — изумилась Гретхен. — Можно сказать, великий день!

— Уж это точно, — согласился Рудольф и, вспоминая, что ему рассказал Том про сестру, подумал, что день этот гораздо значительнее, чем ей кажется.

Бармен принес виски и сифон с содовой.

— Мне поменьше содовой, пожалуйста, — сказала Гретхен.

Бармен слегка брызнул содовой в стакан Гретхен.

— А вам? — И поднял сифон над стаканом Рудольфа.

— Так же, — сказал Рудольф, разыгрывая из себя восемнадцатилетнего.

Гретхен подняла стакан:

— За семью Джордахов — украшение Порт-Филипа.

Они выпили. Рудольф еще не получал удовольствия от виски. А Гретхен жадно сделала несколько глотков, словно ее мучила жажда и она хотела скорее допить первую порцию, чтобы осталось время повторить.

— Ничего себе семейка, — продолжала она, качая головой. — Знаменитая джордахская коллекция настоящих мумий. Поехали со мной. Будем жить в Нью-Йорке.

— Ты хорошо знаешь, что я не могу этого сделать.

— Я тоже так думала, а вот ведь делаю.

— Почему?

— Что — почему?

— Почему ты уезжаешь? Что случилось?

— Много чего, — уклончиво ответила Гретхен и снова сделала большой глоток виски. — В основном я уезжаю из-за одного мужчины. — Она посмотрела на брата вызывающе. — Он хочет на мне жениться.

— Кто? Бойлен?

— А ты откуда знаешь? — Зрачки ее расширились и потемнели.

— Мне Томми сказал.

— А ему откуда известно?

«Почему бы и не сказать, — подумал Рудольф. — Сама напрашивается». От стыда и ревности ему хотелось сделать ей больно.

— Он был возле дома Бойлена и подсматривал за вами.

— И что же он увидел? — холодно спросила Гретхен.

— Бойлена. Голого.

— Бедный Томми, — рассмеялась Гретхен. В ее смехе звенел металл. — Голый Тедди Бойлен не такое уж привлекательное зрелище. Он и меня видел голой?

— Нет.

— Жаль. По крайней мере не зря бы перся в такую даль. — Она сказала это безжалостно, словно намеренно мучила себя. Раньше Рудольф ничего подобного за ней не замечал. — А почему он решил, что там была именно я?

— Бойлен громко спросил, спустишься ли ты или тебе принести виски наверх.

— О, так это было в ту ночь. Незабываемая ночь. Как-нибудь я расскажу тебе подробно. — Гретхен внимательно поглядела на брата. — Не смотри на меня так грозно. Сестры имеют обыкновение становиться взрослыми и гулять с мужчинами.

— Да, но Бойлен… — с горечью сказал он. — Этот хилый старик.

— Между прочим, он не такой уж и старый и не такой хилый.

— Тебе он нравится, — осуждающе произнес брат.

— Не он, а это, — сказала она. И сразу как бы протрезвела. — Мне это нравится больше всего на свете.

— Тогда почему ты сбегаешь?