Богач, бедняк. Нищий, вор.

Прежде всего он позвонил домой. Он старался звонить Джин по меньшей мере три раза в день. В конце концов он последовал совету Гретхен-и теперь не держал в доме спиртного; впрочем, в Уитби достать выпивку не проблема — в городе полно винных магазинов и баров. Но сегодня можно было не волноваться: Джин разговаривала с ним бодрым тоном и была вполне в форме. Она собиралась везти Инид на ее первый детский праздник. Два месяца назад она села за руль пьяной — Инид сидела сзади — и разбила машину, но и она сама и Инид отделались лишь царапинами.

— Как тебе Даллас? — спросила Джин.

— Техасцам, я думаю, здесь живется неплохо. Но для остальных — мука мученическая.

— Когда ты вернешься?

— Сразу же как освобожусь.

— Не задерживайся, — сказала она. Он не объяснил ей, зачем ему и Джонни понадобилось лететь в Техас. А когда она не была пьяна, ее обычно терзали сомнения.

Потом он связался со своим секретарем в муниципалитете. Это был несколько женоподобный, но всегда невозмутимый молодой человек. Однако сегодня он утратил свою невозмутимость. Утром перед зданием редакции «Сентинел» студенты устроили демонстрацию, протестуя против напечатанной в газете передовой статьи за сохранение в университете факультета вневойсковой подготовки офицеров запаса. Рудольф сам одобрил эту публикацию, потому что статья была написана в умеренных тонах и в ней отнюдь не предлагалось сделать военную подготовку обязательным предметом. В статье говорилось только, что военный факультет предназначен для обучения студентов, решивших посвятить себя военной карьере, а также и для тех, кто считает, что надо на всякий случай быть готовым к защите родины. Но сладкий голос разума не охладил пыл студентов. В окно редакции был брошен камень, и пришлось вызвать полицию. Секретарь сообщил, что в муниципалитет позвонил президент университета Дорлэкер в сказал (дословно): «Если он мэр, то почему его нет на месте?» Заходил начальник полиции Отмен. Очень встревоженный. Сказал, что у него крайне важное дело к мэру. Так что лучше бы мэр срочно вернулся. Дважды звонили из Олбани. Делегация представителей негритянского населения Уитби вручила петицию — что-то насчет плавательного бассейна.

— Этого достаточно, Уолтер, — устало сказал Рудольф. Повесил трубку и лег на кровать, прямо на небесно-голубое скользкое шелковое покрывало. Как мэр Уитби он получал десять тысяч долларов в год и всю эту сумму жертвовал на благотворительность. Служение обществу…

Он поднялся с кровати, злорадно заметив, что на шелковом покрывале остались грязные пятна от его туфель, и вышел в гостиную. Джонни сидел без пиджака за огромным письменным столом и копался в своих бумагах.

— Я уже нисколько не сомневаюсь, Руди, — сказал Джонни, — что этот сукин сын облапошил нас, как младенцев.

— Об этом позже, — сказал Рудольф. — В данный момент у самоотверженного и преданного слуги общества и так хлопот полон рот.

Он положил в стакан несколько кубиков льда, плеснул сверху кока-колы и, подойдя к окну, посмотрел на раскинувшийся внизу Даллас.

Потом он вернулся в спальню и заказал телефонный разговор с начальником полиции Уитби. Дожидаясь звонка, рассматривал себя в зеркале. Интересно, когда у него будет первый инфаркт?

Когда его соединили с Отменом, шеф полиции, судя по голосу, был в весьма мрачном расположении духа.

— Мы выпустили червей из банки, господин мэр, — сказал Отмен. — Лейтенант Слэттери сегодня в половине девятого утра арестовал в кафетерии первокурсника, который курил марихуану. Это только подумать — в половине девятого утра! При нем нашли больше унции марихуаны. Пока его не посадили, он болтал, не закрывая рта. Сказал, что у них в общежитии минимум пятьдесят человек курят гашиш и марихуану. Сказал, что если мы туда наведаемся, то найдем по меньшей мере фунт «травки». Мне недавно позвонил Дорлэкер и посоветовал держаться подальше от студенческого городка, но ведь скоро об этом узнает весь город, и если я буду сидеть сложа руки, то что обо мне подумают? Университет же не в Гаване и не в Буэнос-Айресе, черт возьми, а в черте Уитби, и закон есть закон. Если вы мне запретите принять необходимые меры, можете считать, мэр, что я уже подал в отставку.

— Хорошо, — сказал Рудольф, — позвоните Дорлэкеру. Скажите, что вы говорили со мной и я распорядился в восемь вечера произвести обыск в общежитии университета. Ордер на обыск получите у судьи Сэттери, и пусть ваши парни не берут с собой дубинки. Я не хочу, чтобы были неприятные инциденты. Слух об обыске быстро распространится, и, может быть, у студентов хватит ума выкинуть «травку», прежде чем вы туда нагрянете.

— Вы не знаете нынешнюю молодежь, господин мэр, — скорбно сказал Отмен.

— У них не хватает ума даже на то, чтобы утереть себе нос.

Рудольф дал ему номер своего телефона в Далласе и велел позвонить сразу после обыска. Положив трубку, он допил кока-колу. В самолете их накормили скверно, и его мучила изжога.

Телефон опять зазвонил.

— Руди, — услышал он голос Гретхен.