Богач, бедняк. Нищий, вор.

Бойлан и метрдотель коротко, но очень серьезно обсудили меню, вина. Затем метрдотель ушел, сказав, что пригласит их в зал, когда стол будет накрыт. Бойлан достал золотой портсигар и предложил ей сигарету. Гретхен отрицательно покачала головой.

— Вы не курите?

— Нет. — Она почувствовала, что не отвечает стандартам этого ресторана. И то, что она не курит, идет вразрез со всей ситуацией. Несколько раз она пробовала курить, но у нее тотчас начинался кашель и краснели глаза. Кроме того, ее мать курила сигарету за сигаретой, а Гретхен не желала ни в чем походить на мать.

— Вот и отлично, — сказал Бойлан, прикуривая от золотой зажигалки. — Мне не нравится, когда девушки курят. Сигареты убивают аромат юности.

«Словоблудие. Выпендривается», — подумала Гретхен, но без раздражения: он явно старался произвести на нее впечатление, и это льстило ей. Неожиданно она ощутила запах своих духов и забеспокоилась, не покажется ли ему этот запах дешевым.

— Признаться, меня очень удивило, что вам известна моя фамилия. Я видела вас на заводе всего раз или два, и вы никогда не заходили в наш отдел.

— А я вас сразу заметил и никак не мог понять, что может делать девушка с вашей внешностью в таком паршивом заведении, как «Кирпич и черепица Бойлана».

— Ну, не так уж там плохо, — возразила Гретхен.

— Вот как? Рад слышать. А у меня сложилось впечатление, что все мои служащие ненавидят завод, и я взял за правило появляться там не чаще раза в месяц, и то не дольше чем на пятнадцать минут. Этот завод действует мне на психику.

Появился метрдотель.

— Все готово, сэр, — сказал он.

Они пошли за ним через зал ресторана. Занято было всего восемь — десять столиков. Полковник в компании молодых офицеров, несколько пар в твидовых костюмах.

Пока они двигались через вал к своему столику у окна, разговор смолк. Она почувствовала взгляды молодых офицеров и поправила прическу. Жаль, что Бойлан такой старый.

Метрдотель принес бутылку красного французского вина, а немедленно появившийся официант поставил на стол первое блюдо. В «Постоялом дворе» явно не испытывали недостатка в рабочих руках.

Бойлан поднял за нее бокал, и они сделали по глотку. Вино было теплое и, как ей показалось, отдавало пылью. Но она была уверена, что со временем ей понравится этот привкус.

— Надеюсь, вы любите мякоть пальм? — спросил он. — Я привык к этому блюду, живя на Ямайке. Это было давно, еще до войны, конечно.

— Очень вкусно, — ответила Гретхен, хотя сочла блюдо совершенно безвкусным. Зато приятна была сама мысль, что ради того, чтобы подать ей крохотную порцию этого деликатеса, потребовалось срубить целую пальму.

— После войны, — продолжал Бойлан, ковыряя вилкой в тарелке, — я собираюсь обосноваться на Ямайке. Буду круглый год загорать на белом песке. Когда наши парни вернутся с победой домой, жизнь в Штатах станет невыносимой. Там, где могут жить герои, неподходящее место для Теодора Бойлана. Непременно приезжайте навестить меня.

— Обязательно, — ответила Гретхен. — При моем жалованье на заводе Бойлана мне в самый раз прокатиться на Ямайку.

Он засмеялся:

— Наша семья больше всего гордится именно тем, что с тысяча восемьсот восемьдесят седьмого года мы упорно недоплачиваем нашим служащим.

— Семья? — переспросила Гретхен. Насколько ей было известно, он был единственным Бойланом в Порт-Филипе. Все в городе знали, что он живет совершенно один (не считая слуг, конечно) в особняке за каменной оградой огромного поместья за городом.

— Мы целая империя, — сказал Бойлан. — Наши славные владения простираются от Атлантики до Тихого океана, от поросшего соснами штата Мэн до пропахшей апельсинами Калифорнии. Кроме цементного и кирпичного заводов в Порт-Филипе существуют еще судостроительные верфи Бойлана, нефтяные компании Бойлана, заводы тяжелого машиностроения Бойлана. Они разбросаны по всей этой великой стране, и во главе каждого такого предприятия стоит Бойлан. Мои братья, дяди, кузены поставляют военные материалы любимой отчизне с прибылью для себя. Есть даже один генерал-майор Бойлан, который во имя нации наносит решительные удары по службе снабжения в Вашингтоне. Стоит в воздухе запахнуть долларом, как первым в очереди будет стоять какой-нибудь Бойлан.

Гретхен не привыкла, чтобы кто-нибудь так пренебрежительно отзывался о своих родственниках, и ее неодобрение, по-видимому, отразилось на ее лице.

— Я вас шокировал? — усмехнулся Бойлан. — Но я вовсе не такой плохой. У нашей семьи есть одно достоинство, и его я ценю безоговорочно. Мы богаты. О-очень, о-очень богаты, — засмеялся он.

— И все же, — сказала Гретхен, надеясь, что он не такой циничный, каким хочет казаться, и просто устроил представление, чтобы поразить легковерную девчонку, — и все же вы работаете, Бойланы много сделали для нашего города…