Богач, бедняк. Нищий, вор.

— Готовы, да не совсем, — ответил Томас. — У нас нет повара.

— Как? — удивился Пинки. — А где тот испанец, которого ты нанял на прошлой неделе?

У испанца были хорошие рекомендации, и он, нанимаясь на «Клодильду», запросил немного. Но однажды вечером, когда испанец сходил на берег, Томас увидел, как он засовывает себе в сапог нож. «А это зачем?» — спросил Том.

— «Чтобы меня уважали», — ответил испанец. На следующий день Томас уволил его. Ему не нужен был на борту человек, который носит в сапоге нож, «чтобы его уважали».

— Я списал его на берег, — сказал Том Кимболлу и объяснил почему. — Мне снова нужен повар-стюард. Две недели это терпит. Моим пассажирам яхта будет нужна только днем, и они сами будут приносить еду. Но на лето понадобится пр.

— А ты не думал нанять женщину? — спросил Пинки.

Томас поморщился.

— Кроме стряпни и прочей ерунды на «Клотильде» немало тяжелой работы.

— Можно взять сильную женщину, — сказал Пинки.

— Большинство неприятностей у меня в жизни произошло именно из-за женщин, — заметил Томас. — И из-за сильных, и из-за слабых.

— Ты подумал, сколько дней ты теряешь каждое лето в разных тухлых портах, ожидая, пока постирают и погладят белье пассажирам, а они в это время ворчат, что зря тратят свое драгоценное время?

— Да, это большое неудобство, — согласился Томас. — У тебя есть кто-нибудь на примете?

— Так точно. Она работает горничной на «Веге», и ей это уже осточертело. Она помешана на море, а все лето видит только стиральную машину.

— Хорошо, — неохотно сказал Томас, — приведи ее, я поговорю с ней. Но предупреди, чтобы она оставила свой нож дома.

В шесть часов он увидел Пинки на причале с какой-то женщиной. Невысокая, плотно сбитая. Волосы заплетены в две косы. На ней были джинсы, синий свитер и сандалии на веревочной подошве. Перед тем как подняться по трапу, она сбросила сандалии.

— Это Кейт, — представил женщину Пинки. — Я рассказал ей о тебе.

— Привет, Кейт. — Томас протянул руку, и она пожала ее. У нее была слишком мягкая рука для женщины, работающей в прачечной и готовой выполнять тяжелую работу на судне. Как и Пинки, она была англичанкой, родом из Ливерпуля. На вид лет двадцать пять. Рассказывая о себе, говорила тихо. Сказала, что умеет готовить, стирать и может помогать в любой другой работе на борту. Говорит по-французски и итальянски — «не бог весть как», сказала она улыбаясь, — но понимает метеосводки на обоих этих языках. Может стоять за штурвалом и держать курс, готова нести вахты. Умеет водить автомобиль — вдруг понадобится. Согласна работать за ту же плату, что и уволенный испанец с ножом. Ее нельзя было назвать красавицей, но она была налитой, цветущей, приятно смуглой женщиной и смотрела собеседнику прямо в глаза. Зимой, если ее списывали на берег, она возвращалась в Лондон и устраивалась работать официанткой. Она не была замужем, не была помолвлена и хотела, чтобы к ней относились просто как к члену команды, не хуже и не лучше.

— Она у нас дикая английская роза, — сказал Пинки. — Правда, Кейт?

— Брось свои шуточки. Пинки, — ответила девушка. — Я хочу здесь работать. Мне надоело мотаться по Средиземному морю в накрахмаленной белой форме и белых чулках, точно сестра милосердия, и откликаться на «мисс» или «мадемуазель». Я давно поглядывала на вашу яхту, Том. И она мне нравится — не слишком большая, не то что у этих воображал из Британского королевского яхт-клуба. Зато чистая и симпатичная. И-у ж конечно, на борту не будет избытка дам, и мне не придется целый день в Монте-Карло маяться, наглаживая их бальные платья, чтобы они вечером могли щеголять в них на балу во дворце.

— Как знать, — попытался защитить респектабельность своих пассажиров Томас. — Мы в общем-то возим не бедняков.

— Вы понимаете, о чем я говорю, — сказала девушка. — Кстати, я не хочу, чтобы вы покупали кота в мешке. Вы уже поужинали?

— Нет.

Дуайер в это время уныло возился в камбузе, пытаясь что-то приготовить из рыбы, которую он купил утром, но Томас по шуму, доносящемуся из камбуза, легко определил, что пока ничего еще не готово.

— Я приготовлю вам ужин, — сказала девушка. — Прямо сейчас. Если вам понравится, возьмете меня на «Клотильду». Я схожу на «Вегу», заберу свои вещи и сегодня же перейду к вам. А не понравится, вы все равно ничего не потеряете. Если останетесь голодными, сходите в город, в ресторан — они открыты допоздна. Пинки, оставайся, поужинаешь с нами.

Они ужинали на корме, за рубкой. Кейт накрыла стол, и почему-то он выглядел красивее, чем у Дуайера. Она откупорила две бутылки вина и поставила их в ведерке со льдом на стул. Она приготовила тушеную рыбу с картошкой, луком, чесноком, помидорами, тмином, белым вином и ломтиками бекона. Мужчины умылись, побрились, переоделись в чистое и, пока сидели на палубе, вдыхая аромат, несущийся из камбуза, выпили по две рюмки пастиса.

Кейт принесла большую миску с рыбой. Хлеб и масло уже стояли на столе рядом с салатом. Положив всем рыбы, она села за стол, спокойная и уверенная. Томас на правах капитана разлил вино по рюмкам.