Бог всегда путешествует инкогнито

— Да нет! — с притворным отчаянием воскликнул Артюс. — Это совершенно разные вещи, вот увидите! Ничего общего! У вас не сыр, а пластик в целлофане, соленая желатиновая резина с непонятным запахом. О-ля-ля! Его всему надо учить! Так вот, начнем с рокфора… Рокфор — это король сыров и сыр королей…

— Отлично, пусть будет цикорий с рокфором! Продано! А дальше мое внимание приковывает…

— О, мой принц! Не надо никого приковывать, мы же не в тюрьме…

— Тогда я прицелюсь…

— Нет, не надо ни в кого целиться, даже в того, кто не заплатил…

Я снова начал, тщательно подбирая слова:

— Потом я бы съел говядину по-бургундски с вареным картофелем.

— Ах нет! — решительно заявил Артюс. — Определенно нет! Это не в вашем стиле. Не опускайтесь до говядины по-бургундски… Нет-нет… Я вам принесу… ну, скажем… дикую индейку в белом вине с вешенками из Салоник.

Я был слегка сбит с толку.

— А десерт я имею право выбрать?

— Вы имеете право на все, мой принц…

— Тогда я возьму сладкий пирог Татен.

— Прекрасно! Итак, — сказал он, сверяясь с записью заказа и произнося каждое слово по слогам, — один шоколадный мусс. Благодарю вас, и приятного аппетита. Артюс постарается доставить вам удовольствие.

И он исчез на кухне.

Меня разобрал смех.

— Что значит весь этот бред?

— Меню — ненастоящее. На самом деле у него одно меню для всех. Но все очень вкусно, и все продукты свежие. Леон готовит каждое, даже самое дешевое блюдо с любовью, — сказала Алиса, указав на высокого негра, который мелькнул за застекленной кухонной дверью.

— Я умираю с голоду.

— Здесь обслуживают быстро. В этом выгода одного меню на все случаи. У Артюса своя клиентура. Был, правда, случай, когда сюда заглянул какой-то немецкий турист. Он не оценил по достоинству невинную игру Артюса и устроил скандал.

Почти сразу из кухни выпорхнул сам Артюс, неся наши блюда.

— Рокфор с цикорием!

Я уже собрался наброситься на еду, как вдруг…

— Алиса, — прошептал я.

Вид того, что лежало на тарелке, вызвал у меня глубокое отвращение.

— Что?

— Алиса, — снова зашептал я, — но мой сыр испорчен. Он… с плесенью. Это отвратительно.

Она несколько секунд молча меня разглядывала, потом принялась хохотать.

— Но это нормально!

— Нормально, что мой сыр испорчен?

— Но его таким и едят… Он…

— Ты хочешь, чтобы я ел тухлый сыр?

У меня было такое впечатление, что мне предстоит выполнить самое заковыристое задание Дюбре.

— Он не тухлый, он и должен быть с плесенью…

— Но ведь это одно и то же: заплесневел — значит протух…

— Да нет же! Это благородная плесень. Клянусь, можешь есть без всякого риска. Не будь плесени, сыр был бы абсолютно заурядным.

— Издеваешься?

— Нет, уверяю тебя! Смотри.

Она наколола на вилку несколько кусочков этой штуковины и… отправила в рот. Потом разжевала и… проглотила, улыбаясь!

— Какая мерзость!

— Да ты попробуй!

— Ни за что!

Я разгреб листья цикория, тщательно выбирая те, что не соприкасались с этой гадостью.

Артур пришел забирать посуду и, посмотрев на мою тарелку, сник.

— Надо что-нибудь придумать, чтобы не показывать тарелку Леону. Он заплачет горючими слезами, когда увидит, что его первому блюду не оказали должной чести. Я его знаю, он будет безутешен…

И он скрылся за кухонной дверью вместе с нашими тарелками. Алиса оперлась руками на стол и слегка наклонилась ко мне:

— Знаешь, ты меня очень удивил на собрании. Никогда не думала, что ты пойдешь против Ларше. Ты сильно рискуешь…

— Ну, не знаю, во всяком случае это было искренне: я убежден, что нельзя пренебрегать кандидатами, которых мы не можем обеспечить работой сразу же.

В течение нескольких секунд она смотрела мне в глаза. Раньше я не замечал, какая она хорошенькая. Собранные в узел светло-каштановые волосы спадали на тонкую, очень женственную шею. Голубые глаза смотрели нежно и пристально и светились умом. И вообще было в ней что-то очень изящное и милое.

— Мало того, я убежден, что Лашер, Дюнкер и остальные сознательно принимают решения, идущие вразрез с интересами предприятия…

— Зачем?

— Их решения продиктованы финансовым рынком, точнее, Биржей.

— Ты хочешь сказать, нашими акционерами?

— В каком-то смысле.

— Не вижу, что это меняет: ведь процветание предприятия выгодно прежде всего акционерам.

— Нет, это зависит…

— От чего зависит?

— От того, есть ли у них мотивация оставаться акционерами. Знаешь, акционеров у нас полно: мелкие инвеститоры, банки, инвестиционные фонды…

— Ну и что?

— А ты думаешь, большинство из них заинтересовано в гармоничном развитии нашего предприятия? Здесь имеет значение только один фактор, ну два: постоянный рост курса акций и возможность из года в год стричь купоны.