Бог возмездия

Эмилио подходит ближе и отвешивает ублюдку пару пощечин.

Стефано издает стон, и когда он поднимает голову, я спрашиваю:

— Готов?

Из его рта капает слюна, и он качает головой.

— Нет.

Я передаю пустой стакан Эмилио и говорю:

— Дай мне нож.

— Нет. Пожалуйста, — начинает умолять Стефано.

— И ты хотел быть Capo dei Capi. — Я качаю головой, забирая нож у Эмилио. — Ты так жалок. — Я подхожу ближе к кузену и, прижав лезвие к его правому боку, рычу: — Ты ужасно слаб.

Медленно я вонзаю лезвие в его плоть и упиваюсь звуком его криков.

Я оставляю нож в его теле, чтобы не было сильного кровотечения, и приказываю:

— Принеси ведро.

Когда Эмилио выходит из комнаты, возвращается Карло.

— Все готово.

— Хорошо.

Я смотрю на Стефано. Его дыхание учащенное и поверхностное, а кожа призрачно-бледная.

— Думаю, он долго не протянет, — бормочет Карло.

К сожалению, я согласен. Этот ублюдок гораздо слабее, чем я думал.

Стефано чуть не обделался, когда Эмилио вернулся в комнату с металлическим ведром, паяльной лампой и клеткой с крысами

— Dio! Нет! Misericordia, per favore¹⁹, — молит он о пощаде.

— Снимите ремень и привяжите к нему крыс, — приказываю я.

Эмилио снимает ремень, а Бобби помогает переместить крыс в ведро, после чего они прикрепляют его к нему.

— Нет! Нет! — Истерически кричит Стефано. — Неееет!

Я беру паяльную лампу, включаю ее и, поднося пламя к задней стенке ведра, наблюдаю за тем, как Стефано сходит с ума.

Вот что ты получаешь за то, что связался со мной.

Когда крысы пытаются спастись от жары, они начинают царапать и вгрызаться в живот Стефано, и я наслаждаюсь каждым мучительным криком, пока его тело не сотрясается от того, что крысы прокладывают себе путь через его кишки.

Когда его голова наклоняется вперед, Эмилио проверяет пульс. И только после того, как он кивает, я выключаю паяльную лампу.

— Бобби, прикажи своим людям навести порядок, — приказываю я.

— Сделаю, босс.

Когда я выхожу из комнаты в сопровождении Карло и Эмилио, уголок моего рта приподнимается.

Наконец-то я могу взять гребаный отпуск.

Глава 44

Габриэлла

Хотя у меня не было особого аппетита, я приготовила Coda alla vaccinara для мамы, зная, что она любит бычьи хвосты.

Надеюсь, Стефано будет очень страдать.

Я только об этом и думаю с тех пор, как мы вернулись домой после похорон.

Не могу поверить, что тети Греты больше нет.

Я бросаю взгляд на маму, которая сидит в кресле с закрытыми глазами.

— Как ты, мам? — Бормочу я.

Она медленно открывает глаза и тяжело вздыхает.

— Я продолжаю прислушиваться к Грете. Без нее здесь так тихо.

Я знаю.

— Может, мне включить телевизор? — Спрашиваю я.

Она качает головой.

— Вообще-то я устала, cara. Пойду-ка я спать.

— Давай я провожу тебя до комнаты.

Я встаю со стула и помогаю маме подняться на ноги.

Пока мы идем к ее спальне, я обхватываю ее за плечи и обнимаю сбоку, затем говорю:

— Пожалуйста, дай мне знать, если я могу что-то сделать, чтобы тебе стало лучше.

Мы останавливаемся возле ее двери, и она нежно гладит меня по щеке.

— Ты уже помогаешь, mia figlia²⁰.

Услышав, как она называет меня своей дочерью, я крепко обнимаю ее. Затем хриплым голосом шепчу:

— Ti voglio bene, мама.

— Ti voglio bene, cara. — Любящая улыбка приподнимает уголки ее губ. — Ты настоящее благословение для меня.

Я отстраняюсь и с трудом сдерживаю слезы.

— Надеюсь, тебе удастся хорошо поспать.

Мама ободряюще похлопывает меня по плечу, а затем я наблюдаю, как она заходит в свою комнату и закрывает за собой дверь, чтобы побыть одной.

Плотнее закутавшись в кардиган, я иду к лестнице, чтобы подняться в свою спальню. Завернув за угол, я натыкаюсь на сплошную стену мышц.

Руки Дамиано ложатся мне на плечи, не дав мне упасть, и в следующую секунду я оказываюсь прижатой к его груди.

— Ты в порядке? — спрашивает он.

— Да. Извини, я глубоко задумалась. — Я поднимаю голову и улыбаюсь ему. — Ты дома.

— Я дома, — бормочет он.

Взяв меня за руку, он ведет меня в нашу комнату, и, закрыв за нами дверь, я снова оказываюсь в его объятиях. Он кладет руку мне за голову и практически обвивает мое тело своим.

— Я скучала по тебе, — вздыхаю я, прижимаясь к его рубашке, пахнущей кровью и потом. — Но тебе нужно принять душ. От тебя пахнет смертью.

Дамиано хихикает, но слышать это до сих пор непривычно, потому что смеется он нечасто.

Отстранившись от меня, он идет в ванную, и пока мой мужчина принимает душ, я осторожно снимаю с себя одежду.

Ожоги на моей спине начинают заживать, но медсестра сказала, что может пройти неделя или две, прежде чем они исчезнут.

Я удивлена, что колотая рана практически не болит. Она в основном причиняет легкий дискомфорт, когда я двигаюсь слишком быстро, но большую часть времени я даже и не помню о ней.

Раздевшись догола, я откидываю одеяло и заползаю на кровать.

Ложусь на левый бок и устраиваюсь поудобнее на подушке, слушая, как льется вода в душе.