Бог Войны (ЛП)

Единственная причина, по которой Николай не находится здесь, наблюдая за Брэном, как гад, и хищно улыбаясь — это то, что он не смог уйти со встречи с Джереми и их мафиозной бандой.

— Ты должен был взять с собой Аву, — говорит Сесили с другой стороны стола, все еще сердясь на меня за то, что я пришел один.

— С чего ты взяла, что она захотела бы прийти? — я скрываю, что смысл этой поездки заключался в том, чтобы избавить себя от ее близости.

— Конечно, захотела бы, — возражает она. — Даже если бы это была просто встреча.

— Ну же, Сеси, — Лэн взболтал свой напиток. — Разве ты не видишь, что задумчивость Илая вызвана тем, что он страдает от расстояния?

— Ты будешь страдать от расстояния между твоей едой и беззубой челюстью, — спокойно говорю я.

— Боже, это что, угроза? Я думал, ты никому не угрожаешь, если только не в редких случаях? — он ухмыляется.

— Лэн, перестань, — говорит Брэн. — Ты ведешь себя неразумно.

— Не говоря уже о том, что ты обыкновенный ублюдок, — добавляю я.

— Я просто констатирую очевидное. Не моя вина, что все предпочитают зарывать голову в песок и продолжать жить своей веселой жизнью.

— Значит, ты — наш звоночек в реальность? — спросила Сесили, закатив глаза.

— Звоночек, сигнал тревоги, глоток свежего воздуха посреди удушающего лицемерия. Выбирайте сами. Во всяком случае, я незаменим.

— В аду и то возможно, — пробормотал я.

— Не волнуйся, дорогой кузен. Я буду честно сражаться с тобой за трон Сатаны, когда мы окажемся там.

Я встаю.

— Я ухожу.

Крей следует за мной, но я похлопываю его по плечу.

— Раз уж я побеспокоил Твое Высочество, ты будешь рад узнать, что я лечу обратно домой.

Он кивает.

— Притворись, что тебя это задело, придурок.

Он прочищает горло и принимает фальшиво-печальное выражение лица.

— Я буду скучать по тебе, но не буду скучать по твоему ужасно угрюмому присутствию. Обними маму и папу от моего имени.

Брат заключает меня в объятия, и я отвечаю ему тем же, прекрасно зная, что у него такая же аллергия на это дерьмо, как и у меня. А может, и больше.

Когда родители привели его в наш дом и представили как моего «нового» брата, я презирал идею делить пространство, личные вещи или родительскую преданность с кем-то еще.

Но потом он повсюду следовал за мной, хотя и молча, и принимал участие во всех тех безобразиях, которые я устраивал. Правда, потом он случайно проболтался о них родителям.

В каком-то смысле Крей медленно, но эффективно вклинился в мою жизнь — ту, которую делит с моей женой.

Разница лишь в том, что он всегда и почти всегда на моей стороне, и я могу без тени сомнения сказать, что мне повезло, что у меня появился брат. Пусть у нас нет ни капли общей крови, но он один из немногих, ради кого я готов пожертвовать чем угодно, лишь бы он был в безопасности.

— Ты уходишь? — спрашивает Брэн.

Я киваю.

— Рад был повидаться с тобой. Что касается твоего брата-близнеца, то это было ужасно обременительно.

— Потому что я забрал все удовольствие от этой встречи себе, — Лэн с широкой ухмылкой сжимает мое плечо, а затем наклоняется ближе, чтобы прошептать: — Я скоро вернусь, чтобы сровнять твои усилия с землей, дорогой кузен. Пожалуйста, приготовь мне красную ковровую дорожку.

— Я подготовлю твои похороны.

С этими словами я выхожу из бара и направляюсь к месту, где меня ждет Хендерсон.

Я успеваю сделать всего несколько шагов, как слышу женский голос:

— Илай.

Я останавливаюсь возле двойных дверей из красного дерева и оборачиваюсь, чтобы увидеть Сесили, спешащую в мою сторону, ее серебристые волосы развеваются на ветру.

Когда она доходит до меня, я продолжаю смотреть на нее, не говоря ни слова. Это она крадет мое драгоценное время, так что у нее должна быть веская причина для этого.

Она потирает нос, по привычке испытывая дискомфорт, прежде чем наконец пролепетать:

— У вас с Авой все в порядке?

— Я думал, ты днями напролет общаешься с ней по ФейсТайму?

— Не днями напролет.

— Каждые пару часов по несколько часов?

— Почему ты такой грубый?

— Я не грубый. Я занят. Если это все…

— Подожди, — она прочищает горло. — Если что-то пойдет не так, касаемо… ну, ты знаешь.

— Ты можешь сказать это вслух, Сесили. У ее состояния есть диагноз, и он называется психоз. Если ты будешь бояться говорить это вслух или относиться к этому как к табу, это никому не принесет пользы, и уж тем более ей. А с ней все в порядке, учитывая, что она по собственной воле взяла в руки виолончель и снова наслаждается светом прожекторов.

— Я знаю. Она присылает мне новости и записи своих выступлений.

— Вот и все. Надеюсь, ты сказала ей, что гордишься ее смелостью.

— Мне не нужно, чтобы ты мне об этом говорил. Я была рядом с ней всю нашу жизнь, и это останется неизменным, даже если мы будем жить на разных континентах, — она делает паузу и как-то странно смотрит на меня. — Ты изменился.

— Все люди меняются.

— Я все еще не уверена, к лучшему или к худшему.

— Я оставлю тебя размышлять над этим.