—
Сейчас он смотрит на меня, но я бы хотела, чтобы он снова занялся статуей. Его темно-синий цвет глаз ничем не отличается от штормового океана, который вот-вот поглотит меня в своих глубинах.
— Я же сказал не портить ничего, разве нет?
—
— Иди сюда.
—
— Ты сказала, что устала, так что мы это исправим.
Я остаюсь прикованной к месту. Лучше простоять еще час, чем приблизиться к нему.
— Не заставляй меня приходить за тобой, Мия.
Он рычит мое имя.
Я медленно пробираюсь к нему, уверяя себя, что выцарапаю ему глаза, если он причинит мне боль. И сломаю ему член ради всего человечества.
Как только я подхожу к статуе, Лэндон притягивает меня к себе так внезапно, что воздух выбивается из легких.
Звук эхом разносится вокруг нас, когда он тянет меня вниз, так что я оказываюсь верхом на нем, прижавшись спиной к его груди. Я извиваюсь, когда чувствую твердые мышцы под собой. У меня никогда не было привычки находиться так близко к противоположному полу.
Мои предыдущие встречи оставляли желать лучшего и непоколебимое ощущение, что они были мальчиками.
Однако Лэндон – настоящий мужчина. Дело не в возрасте, а в том, как он ведет себя. Как прикасается ко мне так беззастенчиво, как будто это его право по рождению.
— Не двигайся, — шепчет он мне на ухо, вызывая мурашки. — Не вини меня за то, что произойдет, если ты это сделаешь.
Его рука обвивается вокруг моей талии, а ладонь обхватывает грудь статуи, пальцами поглаживая сосок.
Я содрогаюсь, затем проклинаю себя.
—
— Тсс, ни слова, — он подмигивает. — Если только ты не хочешь, чтобы я услышал твой голос?
Я показываю ему средний палец.
— Это последний раз, когда ты выводишь меня из себя. Сделай это еще раз, и я возьму дело в свои руки. Буквально.
Он закуривает сигарету и выпускает дым мне в лицо, как последний придурок.
Вскоре после этого его внимание падает на неподвижную статую. Мне было бы жаль ее, если бы она была реальным человеком, но будет лучше, если он сосредоточится на своем искусстве, а не на мне.
Но из-за проклятого положения я вынуждена вдыхать его мужской запах и одеколон. Находясь так близко, я не могу не заметить, насколько хорошо сложено его лицо и тело. Возможно, так же совершенно, как и его любимые статуи.
Жаль, что он такой же холодный, как и они.
Минут через двадцать я начинаю ерзать. Невозможно слишком долго оставаться в одной позиции. Если только я не играю в шахматы, а это определенно не тот случай.
Не помогает и то, что меня необъяснимо тянет к Лэндону, и я продолжаю убеждать себя, что еще не сошла с ума.
— Прекрати ерзать, если только не пытаешься трахнуть мою ногу. В таком случае, дерзай.
—
— Я справлюсь с этим,
—
— Как? — спрашивает он, не глядя на меня.
—
— Статуи, — это единственное слово, но он произносит его с такой беспечностью, как будто оно ничего не значит в его программе разрушения на сегодня.
Я поднимаю руку, но он бросает на меня взгляд, без сомнения, предлагающий мне замолчать. Меня так и подмывает выцарапать его великолепные глаза.
Пытаясь оставаться неподвижной, я случайно достаю свой телефон. Лэндон, кажется, не замечает, или, возможно, замечает, но ему все равно.
Мои попытки избавиться от нарастающей боли между ног балансируют на грани провала с каждым прикосновением его руки к моему боку. Его дыхание обдувает мою щеку.
Глубоко вдыхая, я нахожу сообщение Брэна с прошлой ночи, которое я была не в том настроении, чтобы читать, не говоря уже о том, чтобы ответить.
Брэндон:
Мия:
Его ответ последовал незамедлительно.
Брэндон:
Кое-что действительно случилось, и сейчас я расплачиваюсь за это в объятиях Лэндона.