«…начинаю со слов благодарности к тебе за добрые намерения, которыми был продиктован твой отъезд. Ты чиста и добра, как ангел. Если бы ты знала, моя милая дочь, как я раскаиваюсь в тех притеснениях, что ты вынесла из-за меня. Я никогда тебе не говорил, да и сам до этой минуты не знал, с какой отеческой нежностью я обожаю тебя. Я хотел бы увидеть тебя, чтобы выразить тебе эти чувства лучше, чем делал это до сих пор. Господь в милости своей не даст мне умереть, не повидав тебя.
А между тем мне необходимо оставаться в Париже, мое драгоценное дитя, дабы неусыпно следить заходом дел, весьма касающихся тебя. Не тревожься обо мне. Я чувствую себя неплохо. Повторяю: я задерживаюсь здесь только затем, чтобы устроить твое счастье как можно скорее. Но прости меня за то, что я больше не хочу, чтобы между нами пролегало такое расстояние. Не имея возможности присоединиться к тебе сам, я прошу тебя приехать ко мне.
Только не думай, что твое путешествие было бесполезным. Нет, совсем напротив: оно имело последствия, каких никто из нас не мог бы ожидать.
Чтобы избавить тебя от скучной надобности вторично проделать такой долгий путь в одиночку, я посылаю тебе доверенное лицо, которое прибудет в Эбербах в тот же день, что и это письмо.
Фредерика, я советую тебе принять эту персону так, как ты бы встретила меня самого. Хотя вы незнакомы, ты найдешь в душе этого лица такую любовь к тебе, какой ты и представить не можешь. Ответь на эту привязанность тем же.
И возвращайтесь поскорее, ведь до вашего возвращения минуты мне будут казаться веками.
Твой любящий отецЮлиус фон Эбербах».Фредерику поразил исполненный нежности и вместе с тем суровый тон, звучавший в каждой строке этого послания.
Видимо, граф он нее что-то скрывает. Произошло нечто такое, что перевернуло их отношения. Самая суть нежности к ней графа, казалось, совершенно изменилась.
Но кто же мог сделать его таким — и более ласковым, и более серьезным?
И что это за неведомая персона, которая должна приехать за Фредерикой?
К кому прибегнуть, с кем посоветоваться при этом новом повороте судьбы?
Фредерика вспомнила о Гретхен и о том, что обещала известить ее, как только придут вести из Парижа.
И она послала за Гретхен. Та немедленно прибежала.
Чтение графского письма пастушка выслушала, не проронив ни слова.
Когда письмо было дочитано, она застыла в задумчивости, всецело поглощенная своими мыслями.
— Прежде чем давать вам советы, — сказала она, — мне надо поразмышлять. Эта особа, что должна вас сопровождать, наверняка прибудет сегодня днем. А я вас пока об одном прошу: не уезжайте раньше завтрашнего утра. Я же весь день потрачу на то, чтобы хорошенько обдумать, что нам предпринять сегодня вечером.
И с тем она удалилась.
Сотни противоречивых мыслей бушевали у нее в голове. Граф по-отечески добр и строг, но с другой стороны это непривычное «ты», на которое Фредерика не преминула обратить ее внимание…
А Самуил отчего замолк? Ее давнишние подозрения насчет Самуила Гельба вдруг опять пробудились в ней. Ведь именно он устроил отъезд Фредерики за спиной Юлиуса — кто знает, не крылось ли за этим предательское коварство этой злой души?