Бог после шести

У порога лежала Люська. Мертвая белая рука девушки тянулась к двери, волосы рассыпались и закрыли уткнувшееся в обледенелые деревянные ступени лицо. Тут же на досках валялся тонкого стекла пустой стакан. Крохотные пальчики с ненатурально ярким маникюром цеплялись за ступени. «Она здесь, под дверьми, в накидке, с открытой шеей, голыми руками уже несколько часов, много часов! Она стучала, а мы спали. И я спал! И дверь была заперта. И я не слышал, я проспал Люську!»

…Притворяшки втащили девушку в комнату, стали оттирать, согревать ее.

Но ничего у них не получилось — уже было поздно. Люська была мертва.

Виктор ничего не делал, молча смотрел на суету притворяшек. В ушах стояла пустая и гулкая тишина.

16

Сестры дома не было, и дверь Виктору открыл сам Николай Николаевич. Он строго и печально глянул, сделал приглашающий жест. Виктор вошел, тотчас закурил. Николай Николаевич молча стоял у окна. Молчание продолжалось довольно долго, по мнению Виктора, пока вдруг Николай Николаевич не подошел к нему и опустился рядом на тахту. Он положил юноше на плечо руку и сказал:

— Переживаешь?

Виктор покачал головой.

— Страшное это дело, Николай Николаевич, на всю жизнь.

— Да-а, это для тебя серьезный урок, — сказал Николай Николаевич, — но урок, всего лишь урок! А жизнь девчонке не вернешь. Нужно все это понять до конца. Нужно менять образ жизни, Витя! По жизни нельзя болтаться — либо тебя выбросит на берег и разобьет о прибрежные камни, либо ты кого-нибудь ненароком в этой болтанке так стукнешь, что и самому больно, и человека погубишь. Ну, да ладно. Рассказывай, с чем пришел.

Виктор негромко и медленно начал излагать уже известные события. Николай Николаевич время от времени вставлял вопросы, замечания, словечки, которые как бы держали Виктора на поверхности фактов, не давали ему тонуть в разных мелочах и пустых рассуждениях.

— Но ты-то сам понял, какие люди тебя окружают? — спросил он.

— А какие? — Виктор пожал плечами. — Во-первых, это Танькины знакомые. Подвинутые. Да неплохие они ребята, в общем. С закидонами, правда, но так теперь модно. Каждый хочет отличиться по-своему. Поначалу они меня интересовали, разобраться с ходу не успел, а потом… — Он смолк.

— Ну, а парень этот, художник, он что из себя представляет?

— Олег? Вообще-то он мужик самостоятельный. Подрабатывает на разных заказах. Этикетки рисует на спичках, рекламу.

— Он настоящий художник?

— Как сказать… Видел я его картины, он как-то приносил. Толково сделаны. В глаза бросается. Хотя не очень их поймешь. Но интересно.

— А остальные?

— Кто во что. Стасик ищет волшебные числа. Магия цифр называется. Маримонда как-то рассказывала нам о теософии, что-то вроде особой религии. Да все они по отдельности на людей похожи. Вот только когда соберутся вместе, тогда… притворяшки несчастные. Ох, и зол я был на них! Сейчас уже отошел, себя грызу.

Они опять помолчали. Николай Николаевич прервал паузу:

— Так что же ваш общественный суд? Чем там кончилось дело?

— Да ничем, собственно, — ответил Виктор. — Вынесли нам всем всякие порицания, но улик-то прямых и серьезных нет, судить некого. Одна серьезная улика: дверь оказалась запертой на крючок с внутренней стороны, изнутри запертой. И второе — большой чайный стакан, с остатками водки. Откуда ему там появиться! Люська вынесла? Вряд ли, она не пила. Неизвестно, кто это сделал. Мог любой сделать и забыть. Порядком мы выпили, да и галдеж стоял изрядный, у меня и тогда голова трещала, до сих пор не прошла.

— Да, от таких дел голова затрещит, — кивнул Николай Николаевич.

— Одним словом, эта запертая изнутри дверь больше всего на суде и обсуждалась, но так никто не признался. Потому что никто не помнил. Я точно знаю, что не закрывал, хотя выходить в переднюю приходилось. А другие — не знаю. Любой мог машинально накинуть крючок, вернуться, заснуть и всё забыть. Простое дело. Да не в запертой двери, собственно, суть. Люська могла, в конце концов, постучать в окно, разбить стекло, влезть по лестнице на крышу, там стоит такая лестница у чердака. Да мало ли что можно сделать! Девушка молодая! За неимением доказательств обвинение с нас сняли, оставив моральную ответственность. Ну, это штука такая… — Виктор пошевелил пальцами в воздухе.