Бог одержимых

Моя работа — это долгие месяцы полного одиночества. Тихая меланхолия, занятия йогой, борьба с обучающими программами, наблюдение за звёздами, научные и популярные статьи по понятным и близким мне темам. Это тёплые встречи с родителями, которым всегда рад; с приятелями, которым никогда не смогу надоесть. Это легкомыслие женщин, которые точно знают, что встреча со мной никак не изменит их жизнь…

Но, господи Боже мой, как же мне хотелось вцепиться в горло этому мерзавцу!

— Подтвердите, что терпите бедствие! — настаивал незнакомец.

— Что тебе нужно? — зло спросил я. — Ты уже всё сделал. Лучше бы ты в меня попал…

— У вас на борту заложник-военнопленный. Я не мог стрелять в отсеки жизнеобеспечения…

— Ты сумасшедший! — уверенно заявил я. — Тебе лечиться надо, придурок! Какой военнопленный? Уже сто лет никто не воюет. А вас, бездельников-солдафонов…

— Не грубите должностному лицу, капитан Коган, — перебил он. — Не осложняйте своего положения. С борта вашего судна поступил сигнал о бесчеловечном отношении экипажа к военнопленному. Слушайте сами…

Он чуть сдвинул плечами, что-то переключил у себя на пульте, и я услышал знакомое чередование свиста и хрипа.

— Сигнал немного искажён, — извинился незнакомец. — Но в целом смысл ясен, не так ли?

— Ясен? И на основании этого шума ты стрелял в меня?

— Это не шум, — он покачал головой. — И прошу впредь обращаться ко мне, как к старшему надзора.

— Да мне плевать на твои просьбы и звания!.. — и тут я что-то заподозрил. — Стоп. Ещё раз прокрутите запись, пожалуйста.

Потом я включил громкую связь:

— Иван Лукич, — нежно позвал я. — Будьте добры в пилотскую…

— Нас на буксире двое, — сказал я Старшему. — Своими датчиками вы можете убедиться в правдивости моих слов?

— Да, — подтвердил Старший. — Вас на судне двое

Дверь отъехала в сторону, и в рубку втянулся Лукич, как всегда выбритый и отутюженный.

— А вот и ваш военнопленный, — ласково сказал я Старшему. — Заходи, Лукич, за тобой пришли…

Старший надзора немедленно защёлкал и засвистел. Лукич заинтересованно посмотрел на него.

— Вы посылали сигнал с просьбой о помощи? — минуту спустя расстроено спросил Старший уже по-русски.

— Нет, а кто вы?

— Меня зовут… — он задумался. — Меня зовут Шахтияр…

— Шакти! — почти закричал Лукич. — Шакти, ты пришёл за мной?

Мне стало интересно, как он в условиях невесомости бухнется на колени перед своим богом. Но, оказывается, всё было продумано: обвив ногами поручень, Лукич делал сложные пассы руками. Мы с Шахтияром молча наблюдали. Первым не выдержал Старший:

— И что это значит?

Лукич проигнорировал его вопрос. Наверное, эзотерия его учения не предусматривала прямого диалога с богом. Поэтому отвечать пришлось мне:

— Кажется, это он так с вами здоровается.

— Со мной? Зачем?

— Он полагает вас своим богом Шакти. Шахтияр — Шакти, созвучно. А сигналы, которые вы приняли за просьбу о помощи, — это УКВ-аналог энцефалограммы его мозга…

— Зачем?

— Старик таким образом жаловался Космосу на свою жизнь. Вернее, на её остаток…

— Познание и мир едины! — твёрдо сказал Лукич.

— Его надо показать врачу! — очень серьёзно заметил Шахтияр. — У вас большие проблемы…

— Это у ТЕБЯ большие проблемы, — мстительно заметил я. — Не думаю, что твоё начальство будет в восторге от этой истории. Ты расстрелял баржу с палладиевой рудой. Космач не выдержал потери груза и свихнулся. Сам видишь…

— Очень сожалею.

— Это ты своему генералу скажешь, — посоветовал я. — Кстати, тебе для доклада: палладия было две тысячи тонн, груз застрахован, и твоему генералу придётся иметь дело не со мной, и не с жёнами космачей, а со страховой компанией. А этих бандитов не интересует величина и число звёзд на ваших долбаных погонах…

— Подтвердите, что терпите бедствие, — перебил меня Шахтияр.

— О, великий Шакти!.. — напомнил о себе Лукич.

Я почувствовал себя в сумасшедшем доме и почему-то сразу успокоился — ещё бы: говорят, в дурдоме и стены помогают…

— Разумеется! — согласился я. — Мы терпим бедствие…

— В таком случае займите свои места и пристегнитесь, — как-то сразу повеселел Шахтияр. У него даже брови разгладились. — Сейчас я пришвартую вас к своему борту и отбуксирую на Базу. Вам только нужно пояснить, где у вас корма, чтобы пол и потолок имели правильную ориентацию…

* * *

— Куда он нас тащит?

— Привет! А я думал, что это вы мне скажете…

— Не надо шутить, Игорь, — с укором сказал Лукич. — Ты можешь определить точку, в которой мы сейчас находимся, а сутки спустя точку, в которой окажемся. Зная время и координаты…

— А вы не учите меня навигации. Этот парень движется с постоянным ускорением, чуть меньше одного g. Он может изменить курс, и все наши расчёты не будут стоить бумаги, на которой мы их запишем. И меня это пугает. До сегодняшнего дня я и не знал, что такие корабли существуют.

— Подумаешь, — фыркнул Лукич. — У военных может быть всё что угодно. В мои времена ходило немало слухов…