Бог неудачников

– Привет! – прохрипел я. – Ты Айгуль? А я Петр Сапрыкин. Мы как-то болтали с тобой о собачьем корме. В супермаркете. Помнишь?

– Помню, – Безмятежно отозвалась на мою глупейшую фразу трубка и замолчала.

– А ты где сейчас? На работе? – Вкрадчиво осведомился я, испугавшись, что на том все и кончится.

– Нет, у меня сегодня выходной. – влилась мне в ухо новая доза космического спокойствия.

Сам же я из страха спугнуть удачу затараторил пуще прежнего:

– Слушай, я не знаю, где ты живешь, но… Короче, я лежу совершенно больной, а с Псиной гулять некому… Нет, у меня, конечно, есть квартирант, но он сегодня не может, у него переговоры. И вообще он хочет уехать за границу, потому что наука у нас никому не нужна…

Я хотел было добавить к вышесказанному « да и кто у нас тут вообще кому-нибудь нужен», но не стал забираться в такие дебри, а просто продиктовал свой адрес.

Глава XVII

И она пришла, причем очень скоро. Я с трудом доплелся до прихожей, чтобы открыть ей дверь, но в целом был очень доволен. Сказал «Да брось ты», когда она принялась стягивать сапоги, и, держась за стеночку, вернулся на диван. Кое-как отдышавшись, присмотрелся к гостье, которая в этот раз показалась мне сущим подростком, и на всякий случай полюбопытствовал, сколько ей лет.

– Двадцать семь, – сказала она уже привычным мне бесстрастным тоном.

Гм-гм, двадцать семь, а выглядит на четырнадцать, отравленной стрелой пронзила меня зависть. Не знаю, является ли это признаком неотвратимо приближающейся старости, но с некоторых пор я стал замечать, что реагирую на чужую молодость как на личное оскорбление.

– А как ее зовут? – Айгуль погладила лежащую в моих ногах собаку, отнесшуюся к ее ласкам весьма благосклонно.

– Ее зовут Псина, и она очень хочет гулять, – нагло заявил, – а поводок можно найти в прихожей.

– Понятно, – кивнула девчонка и посмотрела на Псину, – пойдешь со мной?

Собака в ответ вежливо и вместе с тем радостно тявкнула, но ничего, похожего на ревность, я по этому поводу не ощутил. Трудно сказать, почему. То ли из-за болезни, то ли оттого, что Айгуль сразу вызвала у меня доверие.

–Там есть деньги, – показал я на стол, – купи ей по дороге какого-нибудь корма.

– Хорошо, – эта юная дочь Востока была сама невозмутимость, – А вам ничего не надо?

– Нет, – покачал я головой, – меня квартирант кормит. А гулять мне нельзя.

А потом я впервые за два дня более-менее нормально заснул, а, проснувшись, увидел Псину и Славку. Псина, изловчившись, лизнула меня в нос, а Славка ехидно осведомился:

– Где ты раскопал эту пастушку?

– Какую еще пастушку? – Огласил я комнату громким зевком.

– Ну, ту, что я здесь застал.

– Это ты про Айгуль, что ли? – не сразу сообразил я. – А где она?

– Пять минут назад упорхнула, – доложил Славка, – а перед этим вымыла плиту.

– Вымыла? Надо же! – я задумчиво уставился в потолок. – Сколько ж я проспал?

– Не знаю, сколько ты проспал, – проворчал Славка, – но эту твою Айгуль я вижу в первый раз. Колись, кто она такая.

– Да просто девчонка из супермаркета, – мне было лень интриговать, – попросил с Псиной погулять, раз ты не можешь.

– А заодно помыть плиту, – съязвил – не удержался Славка.

– Нет, плита – это уже ее инициатива.

– Ну-ну, а то бывали у нас тут уже такие инициативные! – хмыкнул Славка, явно намекая на Гандзю. Уж чья бы мычала!

На следующий день с Псиной гулял Славка, а послезавтра мне стало получше, и я уже подумывал о том, чтобы нарушить постельный режим, когда она появилась снова. Я имею в виду Айгуль. Вошла, разулась, несмотря на мои возражения, водрузила на тумбочку пакет с продуктами и обняла радостно вихляющую крупом Псину. Признаться, я был не прочь завихляться с ней в унисон, лишь бы мне достались те же милости, но ограничился сдержанной похвалой:

– Молодец. Не боишься навещать малознакомых умирающих покупателей.

– Почему малознакомых? – возразила она. – Вы – писатель. Вас по телевизору показывали.

Я прикусил язык. Вот, значит, как она приходит, эта капризная барышня слава! Можно сказать, нежданно и впопыхах, попробуй тут подготовься. К тому же не одна, а с целым ворохом проблем, как в моем случае. Изволь теперь доказывать, что ты не злостный алиментщик!

– Э-э-э!.. – я схватился за свое сиплое горло. – Только сразу вношу ясность: никаких детей я не бросал, и те двое, из телевизора, не имеют ко мне никакого отношения. Короче, это просто пиар.

– Я знаю, – тихо откликнулась Айгуль.

– Откуда? – подивился я.

– Да кто ж этого не знает? – улыбнулась девчонка. – Обычный трюк!

Да-а, слышал бы ее Захаров, то-то расстроился бы, бедняга! Зритель, по всему, пошел искушенный, на мякине не купишь. Тем смешнее, что сам я почти повелся! Интересно, а тетки в студии, которые готовы были меня разорвать, они-то как же? Вдруг они тоже заранее все знали и просто озвучивали текст, который им всучил Захаров? Тогда это был театр для одного зрителя, в моем лице. Последнего из неискушенных.

– Ну что, мы пойдем погуляем? – Айгуль потянулась за висящим на вешалке поводком, чем вызвала приступ восторга у Псины. И зачем только разувалась, спрашивается?