Бог Непокорных

Кельмар пересек пустое пространство перед цитаделью. Подмерзшая за ночь грязь почти не испачкала сапог. Повернув голову влево, он увидел, как Хейн Цирнан и Якоз Камлет помогают двум женщинам занять седла: та, что постарше и одета попроще, садится в дамское седло; та, что одета в элегантную мужскую одежду, занимает обычное седло. Кельмар смотрит на нее, она замечает командора, нервничает и отворачивается. Это Сельдара эс-Лимн, дочь прежнего владельца замка, убитого кардиналом Реканом — настоящая Сельдара, обнаруженная командором в шкафу после мучительной смерти Безликой, принявшей ее облик. Почему Безликая оставила ее в живых? Не знала, что делать с телом? Кельмар не сомневается, что она бы придумала, куда спрятать труп. Нет, он почти уверен, что дело в другом: Безликая собиралась принять облик командора, после чего отпустила бы настоящую графиню на волю. Сельдара не помнила, как оказалась в шкафу: она оплакивала гибель отца и брата в своей спальне и, кажется, заснула; ее следующее воспоминание — та же кровать, утро следующего дня. Она не поверила Кельмару, когда он рассказал, где и при каких обстоятельствах нашел ее; гниющие остатки Безликой заставили ее усомниться, но и только. Сомнения стали сильнее, когда она расспросила слуг: те подтвердили, что вечером она бодрствовала и даже пригласила командора на ужин.

Сельдара оказалась более покладистой, чем бессмертная маска в ее обличье: вскоре она написала письма своим вассалам, убеждая их присягнуть Лилии и королю Эн-Тике. Ее покладистости способствовала публичная казнь троих вассалов, вздумавших оказать Ордену сопротивление. Прежний Кельмар не стал бы поступать так; новый Кельмар пребывал в сомнениях, но змееныш разрешил их, сказав, что из повешенных, посаженных на кол и казненных отсечением головы можно извлечь несколько важных ингредиентов, необходимых для создания редких Составов. Одного из вассалов повесили, другому отрубили голову. Сельдара умоляла командора остановиться, но он довел задуманное до конца. В его душе возникло какое-то ожесточение, садистское наслаждение от осознания того, что ее боль, ее мольбы и слезы не способны никак изменить принятое им решение. Когда третьего вассала, баннерета Нигхана Жанлета, усаживали на кол (поначалу он сжимал мышцы заднего прохода и скрипел зубами, а затем, когда кол проник в его зад, стал вопить и умолять о пощаде), Сельдара упала в обморок.

Кельмар приказал унести графиню в ее покои, послушал крики Нигхана, одновременно прислушиваясь к себе и удивляясь тому, что ни малейшей искры жалости не возникает в его собственном сердце, а затем собрал первую порцию ингредиентов. У жертвы, лишившейся головы, он взял немного крови и глазной жидкости, повернув перед этим голову так, чтобы она смотрела на собственное безголовое туловище. Ингредиент для астральной алхимии приобретал особенные свойства в силу разных причин, и обстоятельства сбора имели немаловажное значение.

Второй порцией ингредиентов стало семя повешенного, излитое им в процессе агонии, а также его язык и кисть левой руки. Ночью Кельмар вернулся на место казни. Нигхан, плотно сидевший на колу, уже ничего не соображал, но был еще жив. С него Кельмар срезал полоску кожи, вырезал легкое и желчный пузырь. Позже, в своих апартаментах, он провел ритуал, в ходе которого сжег все, что собрал. Дымом от каждой сожженной части он овеивал металлическую чашу с водой и бросал в воду частицу пепла, после чего отпивал. Змееныш пришел в движение и поглощал духовную составляющую каждой из воспринятых Кельмаром частиц. Затем начался катализ, змееныш выделил из себя переработанные ингредиенты и отложил их в хранилища, сформированные им в теле Кельмара. Командор не раз спрашивал своего демона о том, согласно какой логике и каким правилам следует соединять ингредиенты для получения Составов, но змееныш ничего внятного ответить так и не смог: возможно, он не понимал этого и сам, а только чувствовал, как и что следует соединять под конкретную задачу. Кельмар записывал рецепты и пытался сопоставить их с теми правилами астральной алхимии, которым он обучился еще в Асфелосте — но ничего не получалось. Рецепты имели совершенно иной уровень сложности, чем тот, что был доступен для его понимания: Кельмар чувствовал себя как человек, едва изучивший нотную грамоту, и пытающийся, разложив гениальное произведение музыки на ноты, понять, что же именно делает его гениальным. Попытка, изначально обреченная на неудачу. И все же он верил, что когда-нибудь от его усилий выйдет толк. Кроме того, сам змееныш не оставался неизменным: если в начале их знакомства он напоминал командору глумливого испорченного подростка, то после убийства Безликой змееныш увеличился не только в размерах, но и немного повзрослел — болтать стал меньше, а проявлять свою полезность — чаще.