Бог Непокорных

Он мог бы пострелять еще, выискивая бреши в защите противников — целясь по ногам или неожиданно меняя направление выстрела — но в этом случае мог бы не успеть свернуть арбалеты, потому что оставшиеся быстро двигались к нему, собираясь взять в кольцо. В это время бывшие заключенные, перебираясь через баррикаду, готовились напасть на пиратов сзади; Нандорф заметил это и крикнул своим, веля перегруппироваться. Выполнить этот приказ энтикейцы уже не успели: Лэйн свернул арбалеты и взялся за ножи; он уже успел восстановить достаточно сил, чтобы снова перейти в состояние призрака. Быстрый рывок от одной цели к другой, к третьей, к четвертой… он не приближался к Нандорфу, окруженному духами его родового тотема, опасаясь увязнуть в столкновении с ними, сделавшись уязвимым для ярла: он ждал, пока духи Латтимы не потеснят чужаков, а сам в это время уничтожал оставшихся энтикейцев. Некоторым удавалось отбить его удары, но не многим: поскольку они не успели встать так, чтобы защищать спины друг друга, Лэйн, перемещаясь по полю боя, всегда появлялся позади противника и наносил единственный точный удар — либо в шею, если она была открыта, либо по внутренней стороне бедра, перерезая бедренную артерию, после чего немедленно исчезал, устремляясь в виде быстрой, как молния, белой тени к следующему врагу.

В итоге, остался только ярл и двое его подручных: подняв щиты, они стояли спина к спине — понимая уже, что этот бой проигран, но готовясь сражаться до конца. Выбравшиеся из тюрьмы люди окружили их, Лэйн вышел из состояния призрака и встал напротив ярла.

— Сдавайтесь, — предложил Лэйн. — И сохраните жизни.

— Проваливай в ад, демон! — Процедил Нандорф. На ильском он говорил почти без акцента — сказывались долгие годы, отданные грабежам и торговле. — Кто тебе поверит?

— Ладно.

Лэйн развернул арбалеты, переместился в виде призрака к одному из пиратов и вышел в мир людей, стоя на одном колене. Он немедленно выстрелил с обеих рук и тут же переместился обратно к Нандорфу. Болты вошли пирату в ноги, раздробив колени. Энтикеец упал. От дикой, невыносимой боли здоровый и сильный мужчина стал корчиться на земле и истошно орать.

— Мы можем взять вас и живыми, — сообщил Лэйн. — Но в этом случае целых костей у вас будет меньше.

Нандороф ответил ему взглядом, полным бессильной ярости.

— Сдавайтесь. Последний шанс.

Еще несколько секунд ярл размышлял, затем, процедив проклятье, бросил оружие на землю, его товарищ сделал тоже самое.

— Свяжите их. — Велел Лэйн бывшим заключенным.

Когда это было проделано, и два последних пирата были связаны и поставлены на колени, Лэйн достал один из своих ножей и подошел к Нандорфу вплотную.

— Говорят, что по вашим обычаям, умереть как скотина, не держа оружия в руках — это большой позор?

Он перерезал горло Нандорфу, а затем второму энтикейцу. Северянина с перебитыми коленями и других, выведенных им из строя немного раньше, Лэйн приказал перебить выпущенным из тюрьмы пленникам — что последние тот час же с воодушевлением и проделали.

Глава 20

Лэйн собрал совет в ту же ночь, когда освободил от энтикейцев Латтиму, хотя его и просили дать освобожденным из тюрьмы людям возможность поесть, умыться и отдохнуть. Но поддаться на уговоры означало потерять как минимум сутки, поскольку бывшие пленники, получив возможность поесть и выспаться, начали бы приходить в чувство лишь к следующему вечеру, а рассылать вестников перед началом ночи смысла не имело — итого, пришлось бы ждать до следующего утра. Лэйн узнал у Таэна имена наиболее влиятельных горожан и немедленно послал за ними, прося прибыть в ратушу — иные горожане, привлеченные шумом на площади, появились сами для того, чтобы узнать, что тут происходит. Пока ждали приглашенных, бывшие заключенные все же получили возможность перекусить — пираты, готовясь к зиме, забили кладовые огромным количеством награбленной в округе снеди.