Бог не проходит мимо

Алена обладала уникальным организмом, способным потреблять огромное количество самой разнообразной и высококалорийной пищи, при этом совершенно не толстея. Ела Алена всегда очень много, но оставалась стройной и худощавой. Любая другая на ее месте с подобным аппетитом давно превратилась бы в слона, а про Алену говорили: не в коня корм. Настя ей в этом просто завидовала. После родов она вынуждена была очень сильно ограничивать себя, особенно в сладком, тем не менее фигура ее начала стремительно портиться, и она набрала уже килограммов десять лишнего веса.

— Мама, кто там плишел? — послышался тоненький голосок Веры.

— Это крестная твоя, иди, поздоровайся, а Сима где, почему ее не слышно? Она не хочет выйти поздороваться?

— Ула, клестная тетя Лена! — весело заверещала Вера, подбежала и обняла вышедшую из ванной Алену. — А Симка спляталась под стол, она всегда плячется, когда гости плиходят.

— Сима опять под столом! Верочка, пойди и скажи ей, что так делать некрасиво, пусть выходит и поздоровается, — строго сказала Настя. — Алена, садись, что стоишь, как в гостях.

Алена действительно застыла в дверях кухни, она не слышала про Симу, которая залезла под стол, и даже забыла, что голодна. Она — крестная, ее так называют в этом доме. Но скоро ее уже не будут так называть, она не будет крестной, да и христианкой она не будет. Алена потрогала свой крестик. И креста на ней не будет, он словно начал жечь ей грудь. Эти мысли покоробили, ее бил озноб, Алена заняла свое любимое место в углу на диванчике и попыталась успокоить нахлынувшее волнение.

«Надо поесть, — подумала она, — надо срочно поесть, это всегда помогает».

— Корми меня скорее, а то я с голоду помру.

— Я картошки нажарила, пока ты ехала, а еще у нас курица: после Пасхи всегда изобилие, — и салаты самые разные из яиц. В этом году на Пасху прихожане столько яиц нанесли, что я их во все салаты кладу. Вот мимоза твоя любимая, — приговаривала Настя, хлопоча между плитой и холодильником.

— А что, у вас прихожане уже и яйца несут? Интересные у вас прихожане, — пошутила Алена, принимаясь за салат.

— Ален, мы помолиться забыли, давай помолимся.

— Насть, какая же ты фарисейка, дочь фарисея! Я уже ем, а ты — помолимся, — произнесла Алена, и непонятно было, шутит она или нет.

Настя была удивлена и не знала, как реагировать на эту тираду, поправила очки и принялась искать что-то в кухонном шкафчике.

Алена набросилась на еду, как голодный удав, словно голодала как минимум три дня. Ее всегда так разбирало в моменты сильного душевного волнения. Настя, знавшая подругу как облупленную, заметила это.

— У тебя что-то случилось? — спросила она робко.

— Н-нет, слушай, дай прожевать, а то подавлюсь. Чаю налей, у тебя куличи всегда такие вкусные, ехала сюда и мечтала кулича съесть, у меня в этом году их нет, — как бы издалека начала Алена.

Но Настя пропустила фразу про отсутствие кулича, не придала этому значения.

«Может, и не заводить вовсе этот разговор, ясно, что она скажет. Зачем это нужно? Посидим, поболтаем, да и поеду», — раздумывала Алена.

— А что так долго не звонила, где пропадала?

— Так ты сама не звонишь.

— Я тебе звонила, не могла застать дома, а на мобильный не буду звонить по пустякам, да еще с городского.

— А я тебе сколько раз говорила — заведи мобильник.

— Ален, мне не на что, да и незачем, у отца Сергия есть, а мне не надо.

— Знатные у тебя куличи, просто объедение. Что значит, тебе не надо? Ему надо, а тебе не надо? — произнесла Алена, откусывая кулич. — Они у тебя какие-то сочные получаются, я именно такие люблю, но такие у меня не получались никогда.

— Ты про куличи или про мобильник?

— Я про то и про другое, заведи мобильник, не жмоться.

— Я не жмотюсь, просто денег пока нет на мобильники.

— У тебя никогда денег нет, хронический процесс, — проворчала Алена, дожевывая кулич и запивая его чаем. — А ты чего не ешь кулич?

— Я стараюсь не есть мучного, совсем толстая стала.

— Ты? — и Алена заглянула под стол. — Я не заметила, что ты толстая, по-моему, обычная.

В этот момент в кухню вошла Верочка, таща за руку упирающуюся и шмыгающую носом Симу.

— Сима, ты так и не поздоровалась с тетей Леной? Давай вместе поздороваемся, помашем ей ручкой и пойдем спать. Ален, ты пока тут поешь, я пойду девчонок спать уложу, им давно пора, а то если не заснут днем, весь вечер гундосить будут.

— Вы или ручкой машите, или здоровайтесь, — опять пошутила Алена, пытаясь отвлечься от своих тяжких мыслей и заодно раздумывая, стоит ли заводить этот разговор с Настей.

Настя всегда такая правильная, что Алену иногда это просто раздражает. Впрочем, в неофитскую молодость, еще в институте, было наоборот.