Бог не проходит мимо

- Потерпи, Леночка, немного осталось, все женщины проходят через это, я сейчас сделаю обезболивающее и укол для лучшего раскрытия, у тебя не очень хорошо раскрывается. Обезболимся, схваточки будут не такими болезненными, немного передохнешь, - утешала доктор.

Вероника присела на край стула у изголовья Алены, та посмотрела на нее мучительным, страдающим взглядом.

- Прости меня, - прошептала Алена пересохшими, искусанными до крови губами.

- И ты меня прости, не будем о старом, я хотела сказать, что приму любое решение батюшки.

- Спасибо, - прошептала Алена и скорчилась от очередной схватки. Когда схватка отпустила, она повернулась к Веронике, пытаясь изобразить подобие улыбки, и спросила: - Это всегда такой кошмар, рожать?

- Бывает круче, - улыбнувшись, ответила Вероника и собралась уходить.

Что было дальше, Алена смутно помнила. Нечеловеческая боль пронизывала тело. В какой-то момент ей показалось, что она теряет сознание, и именно в это время врач потребовала от нее еще и физических усилий, к которым Алена была вовсе не готова. Она устала, казалось, что сил больше не осталось. Хотелось сказать: «Отстаньте, оставьте меня в покое», но и на это совершенно не было сил. Как ни странно, но в своем возрасте она не знала, что при родах надо еще и трудиться, превозмогая ужасную боль. В какой-то момент Алене показалось, что вот так, наверное, умирают, и это страшно. Сквозь душный туман она слышала команды доктора, с трудом понимая, что это относится к ней.

- Давай, сильнее, сильнее, еще чуть-чуть. Отдыхай.

Слово «отдыхай» казалось ей спасительным островом, шлюпкой в бушующем океане, за борта которой она цеплялась и могла перевести дыхание, сделать глоток воздуха, чтобы вновь сжаться и превратиться в сплетение галлюцинаций и судорог.

- Все, дыши, - услышала Алена и провалилась в пустоту, откинув назад голову и закрыв от бессилия глаза.

Она ничего не понимала, пока не услышала слабый хриплый писк.

- Смотри, смотри сюда, кого родила, открой глаза, мамаша! - эти голоса вытащили ее из забытья, она вернулась в реальность, удивленно открыв глаза.

Смеющаяся Антонина Семеновна держала страшнейшее существо сине-фиолетового цвета с висящей, вытянутой, как огурец, головой. Существо пыталось дрыгать ножками и ручками, растопырив на них пальчики, и издавало похожие на скрип звуки.

Пронзительная, ни с чем не сравнимая радость охватила Алену вместе с испугом, недоумением и блаженством освобождения от страданий.

- Это что? Почему он такой страшный и синий?

- Тяжело рождался, не одной тебе было плохо. Слава Богу, все на месте. Да не бойся - они почти все такие синенькие рождаются. На, держи, - и доктор водрузила его Алене на живот, прикрыв для тепла пеленкой.

Мальчик перестал скрипеть и удивленно сопел, слегка перебирая ручками. Алена заплакала. Рядом стояла сияющая от счастья Вероника, казалось, она тоже прослезилась.

- Я думала, они розовые рождаются, - и Алена завыла в голос то ли от счастья, то ли от пережитого, но скорее всего и от того, и от другого вместе.

Она держалась все это время, все ужасы: побег из плена и роды, показавшиеся ей сплошным кошмаром, - все было позади. Сейчас она держит на руках своего ребенка, такого маленького, теплого, беспомощного, да еще и синего.

- Так, все, будем рыдать, а я забираю ребенка, его надо осмотреть, обработать, запеленать, да и тебя зашивать надо. Матушка, пойди, скажи отцу Андрею, что мы родили мальчика его молитвами.

Вся остальная возня доктора показалась Алене пустячным сном, она наслаждалась нахлынувшей эйфорией.

Наконец все процедуры были закончены, ей вручили чистенького, порозовевшего, туго запеленатого младенца, который пытался смотреть по сторонам и пускал из ротика смешной пузырь, надувая губки.

Алена зажмурилась от восторга и трепета и прижалась губами к темным пушистым волосикам.

- Что, пахнет?

Алена вздрогнула, подняла глаза, над ней стояла улыбающаяся Вероника. Алена первый раз увидела ее улыбку.

- Они все пахнут, это ни с чем не сравнимый запах - запах младенца. А когда он сосать молоко начнет, будет еще сильнее пахнуть, особенно за ушками, там такая нежная кожица, вот понюхай за ушком.

- Вы что, ребенка нюхаете? - послышался радостный голос вошедшего отца Андрея. - Никочка всех детей обнюхивает. Когда мы первого из роддома принесли, она мне его дает и говорит: на, понюхай. Я так и обомлел, думал, она скажет: вот смотри, какой носик, какой ротик, а она... А и правда, они так замечательно пахнут.

Общей радости не было предела. На дворе забрезжил рассвет, запели первые петухи. Дети крепко спали, и лишь четверо взрослых любовались вновь родившимся человеком. Они еще долго смеялись и вспоминали.

Наконец Алену с ребенком оставили спать, сквозь щели в ставнях сочился ранний утренний свет. На Алену навалился сладкий томящий сон. Она зевнула, еще раз посмотрела на маленькое кукольное личико и крепко и безмятежно заснула.