Бог не проходит мимо

Алена лежала в комнате одна, смотрела на белый потолок, мысли путались. Она вспоминала стихи Пушкина вперемешку с Пастернаком, на ум приходили отрывки из песни далекой молодости: «В комнате с белым потолком, с правом на надежду».

«Так странно, - думала Алена, - с правом на надежду. Сколько месяцев я не имела этого права, и все комнаты были с белыми потолками».

Она усмехнулась.

Томительно тянулись минуты и часы, Алена с нетерпением ждала родов, она торопилась, а все так затягивалось. Она не знала, как это происходит. Раньше ничем подобным не интересовалась, а забеременев, она не имела возможности, как все нормальные женщины, узнать, что это такое. У нее вообще все эти месяцы не было ничего, похожего на нормальность, она была между жизнью и смертью.

Заходила озабоченная и удрученная Антонина Семеновна. Смотрела, слушала деревянной трубочкой сердцебиение плода, говорила общие слова и уходила. Пару раз заглянул отец Андрей.

- Ну как ты?

- Лежу, жду, капельницу вот поставили, - и Алена, словно оправдываясь, кивнула на свою руку.

- Отец Андрей, мне надо с вами поговорить, - произнесла Антонина Семеновна, войдя на кухню, где обедали притихшие дети.

- Давайте выйдем во двор.

- Отец Андрей, я боюсь брать на себя ответственность за роды. Я стимулирую, но схваток почти нет, раскрытие маленькое, будет большой безводный период. У нее шейка не раскрывается, мы в таких случаях еще некоторое время наблюдаем, а потом, как правило, все заканчивается кесаревым. Ей, скорее всего, придется делать кесарево. Сама она не родит, учитывая обстоятельства ее беременности. Возможно, пережитый стресс на нее так повлиял. Мы, акушеры, не знаем причин, почему некоторые женщины не могут рожать. Вроде все нормально, а родовой деятельности нет. Ее организм не отвечает на введенные препараты. Безводный период опасен для ребенка. Отец Андрей, поймите, сделать кесарево в домашних условиях я не могу.

- Подождите, подождите, Антонина Семеновна, давайте успокоимся и все взвесим. Если мы поедем сейчас к вам в больницу, об этом могут узнать бандиты и нагрянуть прямо туда. Эти люди не остановятся ни перед чем, тем более что их уже обвели вокруг пальца.

- Отец Андрей, я все понимаю, но вы батюшка, а не доктор, и я вижу другую опасность: если мы не поедем делать кесарево, мы потеряем ребенка, в худшем случае мы потеряем их обоих. А бандиты, может, уже и забыли про нее.

- Нет, они не забыли. Если бы забыли... - задумчиво произнес отец Андрей.

Он молился, он не знал, как ему лучше поступить, аргументы врача были убедительны, но опасность, на которую им придется идти, была не менее страшной.

- Сколько у нас времени?

- Максимум пять часов, потом все, затягивать больше нельзя.

- Антонина Семеновна, голубушка, давайте сделаем так: я пойду в храм, открою царские врата, есть такой обычай, и буду молиться, и из храма не выйду, а вы делайте все возможное, что от вас зависит. Если ничего за это время не изменится, будем решать вопрос с больницей. Вы, как заведующая отделением, сможете максимально обеспечить тайну. К тому же будет глубокая ночь, - отец Андрей не скрывал волнения, руки его заметно тряслись, лоб покрылся испариной.

- Я постараюсь, но мне эта вся ваша затея не нравится от начала и до конца. И матушку вы хотите заставить рожать дома, и это с ее-то здоровьем и постоянными проблемами. А если она мне эклампсию даст, как я ее откачивать буду? Эх, - доктор махнула рукой и направилась в дом.

Алена лежала. Схватки по-прежнему были слабыми. Рука, где стояла капельница, затекла, хотелось пошевелить онемевшими пальцами.

Доктор вошла к Алене.

- Скоро начнется? Я больше не могу ждать, - спросила Алена.

- Ляг на бок, я сделаю точечный массаж, ты ничего не бойся, возьми себя в руки. Роды будут непростыми, возможно, поедем в роддом, если понадобится кесарево.

- Кесарево?! - воскликнула Алена. - Я не хочу кесарево, мне нельзя в больницу.

- Значит так, когда женщина рожает, она должна забыть слово «не хочу» и выучить слово «надо», - строго ответила врач.

Через час начались настоящие схватки. Алена металась от боли, казалось, что внутри у нее все разрывается. Алена боялась кричать, нельзя было издавать лишних звуков, хотя ставни дома были наглухо закрыты. Алена кусала зубами одеяло и рычала в подушку, как зверь.

Вероника уложила перепуганных детей и впервые за все время вошла в комнату к Алене. Алена лежала на боку, всклокоченные волосы разметались по подушке, несколько прядей прилипли к взмокшему лбу. Она посмотрела безумными, помутившимися глазами на Веронику, застонала и часто задышала от навалившейся схватки. Рядом на столике Антонина Семеновна раскладывала инструменты.

- Матушка, воду поставили кипятить? - спросила доктор у Вероники, она была сосредоточенна и чрезмерно строга. Черные брови сдвинуты, на переносице образовалась глубокая складка.

- Сколько мне еще? - тяжело дыша, прохрипела Алена. - Я больше не могу терпеть этот кошмар, почему мне так больно!