Бог не играет в кости

— Мударра владеет также и крупнейшей в мире букмекерской конторой, принимающей ставки не только на спортивные, но и на мировые политические события. И это не банальные «Клинтон против Трампа» или «пойдет ли Путин еще на один срок». И даже не игрища с продажей «Роснефти». Это намного серьезнее.

— В ближайшем универсаме от моего дома обосновался такой же букмекер от политики, только доморощенный. Принимает ставки на развал ЕС и кого назначат виновным за сбитый над Украиной Боинг.

Зря я это сказала. Ремезов недовольно поджал губы и уставился на меня. Такими глазами учителя смотрят на непоседливых выскочек.

— Простите, но я действительно не понимаю…

— Сейчас поймешь. Внутри этой общедоступной букмекерской конторы скрыта еще одна «лавка» — для крайне узкого, избранного круга. И ставками там служат не только деньги. Вернее, совсем не деньги, а обязательства королевских особ, глав правительств, президентов, шейхов…

— И что сейчас со ставками? — жадно спросила я. — Обнаружилось нечто интересное?

Вот шеф и подобрался к главному.

— Обнаружилось. И много. Крайне много. Аляска и Фолкленды, английский трон и арктические шельфы, не разработанные нефтяные месторождения в Иране, архипелаги «Мир» и «Вселенная» в Дубаи, технология клонирования…

— Но кто может поставить Аляску? Или трон? — растерялась я. Такого я совсем не ожидала.

— Тот, кто ими владеет.

— Наши тоже… — осторожно начала я. — Э-э… приложили свою руку?

Полковник промолчал, только скривился. Но по его сердито-брезгливой мине и так было понятно: наши элиты там тоже отметились.

— Считаете, кто-то передумал насчет ставки и решил убрать мега-барыгу, подстроив катастрофу?

Шеф не торопился с ответом. Он откинулся на спинку кресла и посмотрел в окно. Как будто бы верхушки голых деревьев или серые тучи знали подсказку.

— Я допускаю такую возможность, хотя это не моя версия, так считают некоторые наши аналитики. Вообще эта катастрофа довольно странная.

Последнее слово в устах Ремезова прозвучало как ругательство.

— Я не понимаю, что происходит! — вдруг рявкнул он. — Мировые элиты разом ополоумели и бросились играть на тотализаторе, проигрывая последние портки? Откуда взялась эта повальная игровая зависимость? Откуда это самоубийственное желание отдаться в руки фортуне?

Шеф поднялся, рывком отодвинул кресло и подошел к окну. Давно я не видела его в таком взвинченном состоянии. Можно сколько угодно строить версии, что именно вывело полковника из себя, но все сходилось на том, что его торопили с результатом там, где торопиться не следовало. Будучи крайне осторожным и щепетильным человеком, Ремезов никогда не начинал операцию пока не был уверен в ее стопроцентном успехе. Сейчас же с момента крушения прошло всего два часа, а он уже проводит инструктаж агента. Не скрывая при этом, что не до конца разобрался в ситуации. Значит, приказ пришел с самого верха. С такого верха, что Ремезов мог только взять под козырек и звучно стукнуть каблуками.

— С этим рейсом многое непонятно, кое-что перекликается с уже имеющейся у нас информацией, кое-что, наоборот, противоречит нашим данным, но для тебя все это сейчас не важно.

Полковник вернулся в кресло. Он принял решение и теперь отдавал четкие приказы:

— У тебя три задачи. Первая — найти доказательства смерти Мударры. Опознать его нетрудно, у него есть отличительная особенность — татуировка на левом предплечье в виде распятого Иисуса Христа. Фото посмотришь позже. Наряду с его многочисленными недостатками Мударра является… или являлся еще и на удивление ревностным католиком. Вторая — нам нужны документы, которые он вез с собой. За портфелем Мударры наверняка будет объявлена настоящая охота, и мы не можем допустить, чтобы определенные документы и обязательства попали в чужие руки.

Ага! Вот и разгадка, почему мы ломимся вперед — в забеге участвуют соперники.

— И третья — мне нужны глаза и уши в расследовании этой катастрофы. Сдается мне, кроме Мударры и его тотализатора там кроется что-то еще.

Шеф смотрел мне прямо в глаза, словно хотел донести до меня значимость порученного мне дела. Внешне он выглядел абсолютно спокойным, но я слишком хорошо знала полковника, чтобы понимать: ситуация крайне серьезна. Сейчас он напоминал мне старого матерого пса, почуявшего запах добычи, но пока еще не взявшего след. И вместо того чтобы с громким лаем нестись во все четыре лапы, как это сделала бы молодая собака, он молча принюхивался и, сужая круги, незаметно приближался к трофею. И никакая плохая погода, никакая зимняя хандра не были ему не помехой.

— Работать будешь в паре с Хавьером Эрнандесом — нашим коллегой из Аргентины. Они давно следят за Мударрой.

— И что у них на этого Мударру накопилось?

— Тебе весь список зачитать? — хмыкнул шеф. — Укрывательство доходов, уклонение от налогов, шантаж, подкуп государственных чиновников, разглашение секретной информации, связи с преступным миром — это только то, о чем они говорят вслух. Вопросы?

— Насколько я могу доверять этому Эрнандесу?