Бог Монстров

Юлий Цезарь настаивал, чтобы их носили только представители правящего класса.

— Они принадлежали моей бабушке. До Драги она была фермером.

Расправив плечи, она позволяет ожерелью упасть на мою кожу и приглаживает то, что, должно быть, выбившийся локон у меня на голове.

— Что ж. Времена, безусловно, изменились со времен Цезаря.

— Так и есть. Я сомневаюсь, что диктатор имел бы какую-либо власть в этом мире.

— Возможно, нет. Это не значит, что мы не могли бы использовать немного структуры. Возясь с одной из складок на моем платье, женщина вызывает у меня желание пошуршать тканью, просто чтобы посмотреть, попытается ли она разгладить ее снова.

— Пойдем, дорогая. Мы не хотим опоздать.

— Ты видела Ясмин этим утром? Спрашиваю я, следуя за ней из комнаты и спускаясь по лестнице в фойе.

— Наверное, где-то суетится, — говорит она через плечо, ее топ танцует вокруг нее.

— Она не сопровождает нас в этих прогулках. Меняя темы, она продолжает болтать об играх и римских гладиаторах — теме, в которой я хорошо разбираюсь, благодаря чрезмерному чтению, которое я прочитала за последнюю неделю.

Выйдя из дома, я замечаю прицеп, прицепленный к грузовику, припаркованному на серкл драйв. Вспышка металла отвлекает мои мысли, и я замедляю шаги, направляясь к задней части здания. Тихий, глухой звук привлекает меня ближе, и болтовня мадам Бомон становится отдаленной. Сквозь решетки трейлера я замечаю что-то блестящее. Огромное. Звук резкого удара доносится до моих ушей, и я отскакиваю назад.

Руки обвиваются вокруг меня, и я издаю вопль.

— Дитя, что ты делаешь? Машина вон там. Схватив меня за плечи, мадам Бомонт тянет меня следовать за ней, но я сопротивляюсь.

— Что там внутри?

— Оборудование.

Еще один взгляд на трейлер, и я, прищурившись, смотрю на нее.

— Оборудование, которое движется? Как будто внутри него что-то есть?

— Садись в машину, Талия. Больше никаких вопросов. Непреклонный взгляд в ее глазах напоминает мне взгляд моей матери, когда я отказывался оставить свои расспросы в стороне.

— Ясмин собиралась мне кое-что рассказать. Об играх. Что-то важное.

Со вздохом она наклоняет голову, нахмурившись.

— Ясмин попала в очень плохую ситуацию. Она не доверяет никому и ничему. Она чувствует беспокойство в больших группах людей. Меня не удивляет, что она пыталась предостеречь тебя от поездки.

— Беспокойство в толпе. Мой тон отражает лишь часть скептицизма, шевелящегося в моих мыслях.

— Она очень беспокойная молодая женщина. А теперь пойдем. Сегодня будет весело. Твоя единственная задача — оставаться рядом со мной как маяк добродетели и веры. Ты думаешь, ты справишься с этим?

Еще раз взглянув на трейлер, я киваю. Не потому, что я доверяю ей или что все это значит для меня.

Но потому что это может быть возможностью пообщаться с остальными. Узнать кое-что о мадам Бомон. Может быть, даже выяснить, есть ли лучшая альтернатива этому месту. Шанс на побег.

— Конечно.

Кажется, что каждый улей, оставшийся на земле, упакован внутри того, что мадам Бомон назвала колизеем, когда мы прибыли. Стадион, расположенный внутри огромного купола, может похвастаться огромным открытым полем внизу, сделанным из грунта, по окружности которого протянута колючая проволока, а за ней — стальные прутья, которые поднимаются по стенам, создавая вид клетки. Темное небо над головой затемняет открытое пространство внизу, и когда вечернее солнце опускается за стену купола, включается полдюжины прожекторов, отбрасывая лучи света на ограждение. В ней столбы с обоих концов напоминают то, что мой учитель истории называл стойками для ворот в игре, которая была широко популярна десятилетия назад, известной как футбол. Ребята из Шолена часто играют в эту игру друг против друга на небольших турнирах, но ничего более роскошного, чем этот. С каждого угла столба теперь свисают цепи, и прикрепленные кандалы наводят на мысль, что они предназначены для тюремного заключения.

Места для сидения с видом на поле могли бы легко вместить огромное количество людей, возможно, тысячи в одном месте. Над этими местами расположены застекленные комнаты, одна из которых выходит на поле. Хотя сейчас по стадиону, где торговцы выстраиваются во внешний круг и продают все, от еды до одежды, суетится много людей, их осталось недостаточно, чтобы заполнить все места. Печальное чувство из-за того, насколько сократилась человеческая популяция.

И все же, это самая большая толпа, которую я когда-либо видела. Больше, чем публичные казни в Шолене, которые, как правило, привлекают много зрителей.

Чувство восторга разливается по моим венам, когда я осознаю грандиозность всего этого. Каково, должно быть, было оказаться здесь во времена больших игр! На занятиях мы узнали, что люди заранее собирались на автостоянках, радовались и пили.

Аромат мяса наполняет воздух, когда мы проходим мимо торгового прилавка, но я так наелась, что не могу оторвать взгляда от стадиона за маленьким столиком, откуда мужчина зовет нас с мадам Бомон. Следует внезапная тишина, привлекающая мой взгляд к нему, когда он мимоходом смотрит на меня, разинув рот.