Бог ли каждый Творец?

Тот же, заливаясь слезами на пару с осужденным, орал, отмахиваясь от хлеставших их:

– Вы убийцы, вы прислужники ромулов, предатели, я не сумасшедший!

Мария бросилась к нему, схватила за волосы и пыталась оттащить. Он же не отпускал арестанта. Стражники оставили плети, вручную раскидали их, заодно и Марию, стали бить мужчин. Подбежал Рутра. Один из стражников вытащил пугио – короткий кинжал – и, размахивая им медленно перед ним из стороны в сторону, показывал, что нужно остановиться. Рутра, понимая опасность происходящего, только сказал:

– Отпустите его, простите, он болен, он безумен.

– Безумен!? – насмехаясь, заорал глава легионеров. – Сумасшедший?! – повторил он с сарказмом, сделав гримасу, олицетворяющую полоумного, закатил глаза, одновременно театрально развел руками и уничижительным тоном фыркнул: – А сам лечит? Сумасшедший лечит сумасшедших? – ухмыльнулся он опять. – На столб его!! – заревел он так неистово, аж все встрепенулись.

Мария, истошно завыв, бросилась ему под ноги:

– Прости, прости ради Кесаря, прости, – выла она, заливаясь слезами.

Тот негрубо оттолкнул ее, отошел в сторону, стал ногами бить Иисуса, который уже валялся в крови.

– Этот урод тоже сумасшедший? – заорал стражник, обращаясь к Рутре. – Таких, как ты, ученики! Я бы всех вас уничтожил! Рассадник мятежа у вас там, а не дом вашего Яхве, от которого кровь, видите ли, стынет! – пренебрежительно бросил он Рутре и плюнул в сторону. – Этот?! этот!? – орал он, тыкая гастой, коротким копьем, в лежачего осужденного.

Тот валялся избитый на земле, лицом вверх, тяжело дышал.

Что-то в этом заключенном привлекло внимание Рутры. Он всматривался в его избитое изможденное лицо и не мог понять что. Он вглядывался, одновременно подняв ладонь правой руки к декану. Этот жест означал согласие с политикой Кесаря, а в случае с покоренными территориями еще и смирение. Декан – младший офицер – тоже поднял руку с открытой ладонью, но уже в направлении своих подчиненных. Жест, исходящий от него, означал остановку всех действий для его подчиненных.

– Я сейчас их заберу, во имя Кесаря, не видел ли ты во всем неуважение к нему? да будет его власть вечной.

Суматоха стихла, лишь стон и плачь давали знать о случившемся. Рутра всматривался в арестанта и не мог разобрать, что же так приковало его взгляд. Он пытался подойти ближе к нему. Но легкий удар декана кинжалом по клипею означал сигнал остановиться.

– Я только посмотрю, что с ним, – попросил Рутра, уже полусогнувшись.

– Перестать! – одернул его легионер. – Ему умирать пора, – добавил он надменно.

Рутра не мог оторвать взгляд от глаз приговоренного к казни. Что-то в них было невероятно знакомое…

Мария пыталась оттащить Иисуса, а тот, наоборот, тяжелыми неумелыми движениями старался оторваться от нее и все пробовал подползти на четвереньках к арестантам. Мария, схватив его за левую руку, сама на коленях держала его. Двое учеников Иоанна все еще на коленях молили не убивать их, явно имея в виду всех, с кем они пришли сюда. Арестанты по команде лежали лицом вниз на земле. Из-за завываний всей этой массы складывалось впечатление, как будто хищники разрушили гнезда с птенцами. Все смиренно просили о пощаде. Все… кроме Иисуса. Но… то, что произнес он в следующие секунды, заставило усомниться Рутру, а Иисус ли. Он позвал того, которого никак не мог опознать Рутра.

– Иешуа, брат мой, ты рано пошел туда, там должен быть я, – завопил он.

В Рутре словно замкнули пущенные в направлении друг друга два электрических потока, сперва все застопорилось, потом стало нарастать напряжение и… искра, взрыв: это был тот самый Иисус, из того мира. Только здесь…. Рутра запутался. Он не мог понять, какую роль выполнял он в этом мире. Звали его так же, вели на казнь… Но тогда кто же этот Иисус, с которым он пришел сюда?

– Все назад! – грозно скомандовал декан и пнул сына Марии.

Тот все тянулся к арестанту, вопил:

– Брат, прости, мой путь прошел ты.

– Назад! – снова крикнул стражник, после дал команду своим легионерам. – Поднять машиахов, продолжить путь.