Бог лабиринта

Мне сейчас было все равно, с кем заниматься любовью. Эсмонд, исходя из своих соображений, решил закончить эту импровизированную демонстрацию. И хотя память его была доступна мне, мое собственное сознание не могло полностью охватить весь диапазон его намерений. Я только знал, что он хотел использовать мое тело, чтобы удовлетворить столько женщин, сколько пожелают прибегнуть к его услугам. И поэтому, когда Гвинет откинулась спиной к стене, прижав мой инструмент наслаждения к увлажненным внешним губам, я одним движением вверх ввел его внутрь, пока она не была прижата плотно к стене. Позиция была не очень удобная, тем более, что я был выше ее. Неподалеку от меня стоял столик, и я попятился назад, пока не уперся в его угол, притащив за собой и ее, сидящую, расставив ноги, верхом на мне. Она застонала, припала ко мне, затем приподнялась и быстро опустилась. Я прижал ее крепко к себе, как-то приспособившись к ней, будто она была хорошо знакомым мне инструментом. Ее способности сексуальной стимуляции были просто беспредельны, а настоящая ситуация еще и отвечала ее наклонностям. У Эсмонда были другие планы, он хорошо разбирался в принципах условного рефлекса, и несколько искусных нежных толчков подорвали ее самоконтроль, затем огромная волна того, что я могу назвать «сексуальным электричеством», охватила ее контактные точки – кончики сосков и расширившегося ануса – и полыхнула с таким непереносимым, почти болезненным наслаждением, что она издала воющий вопль, пронзительный крик, визг, корчась от боли и изогнувшись, и я вынужден был придержать ее, чтобы она не свалилась с меня. Когда я крепко прижал ее к себе, конвульсии ее тела постепенно затихли, стоны перешли в глубокие вздохи. Я осторожно снял ее со своих колен и поддержал, пока она совершенно обессиленная, медленно спускалась на ковер. Мой неугомонный член снова вскочил, как ванька-встанька, и я вздрогнул от взрыва аплодисментов. Сидя спиной к комнате, я даже не подозревал, что у меня такая большая аудитория заинтересованных зрителей. Пауль и Анжела стояли во главе этой аплодирующей толпы, и я внезапно понял, что ему было известно о Секте Феникса гораздо больше, чем я предполагал. Я удержался от бесстыдных и наглых комментариев, которые уже начал было говорить Эсмонд. Анжела рванулась ко мне, но ее опередила Тесса:

– Нет, теперь я.

И она прижала меня спиной к столу, пытаясь оседлать; я ей помог, тем более, что она была ниже, чем Гвинет, и приподнял ее немного перед тем, как она опустилась на меня. Ее голова бессильно склонилась мне на плечо, и она издала долгий стон, затем начала медленно двигаться вверх-вниз, как будто сильно устала, издавая тихие стоны, подобно какому-то маленькому животному, которого бьют. Я ущипнул ее за сосок, она мягко изогнулась, и ее маленький язычок глубоко проник ко мне в рот и, обессиленный, остался там. Когда я осторожно и нежно освободился от нее, сняв с колен, какой-то мужчина с шотландским акцентом громко сказал:

– Этот человек – чудовище!