Бог из клетки

Накатившая ярость, дарившая силы, куда-то разом схлынула. Отпустят ли её просто так, если она всё отдаст? Вряд ли. Заставят работать на торговца вином, пока не выплатит то, что украл стражник? Талла заколебалась мгновение, и страж отвесил ей могучий подзатыльник. В голове зазвенело. Она только видела, как летит под ноги укрывавший волосы платок, как вздымает ветер длинные пряди.

– Это что за…

Страж не успел договорить. Ошарашенный, он ослабил хватку на её локте. Талла рванулась и кинулась в толпу. Тяжёлый мешок с сыром и фруктами цеплялся за людей, мешая бежать. Она бросила его. Крики и толкотня за спиной сообщили, что на нежданное сокровище накинулись все, кто оказался рядом. Может, это задержит стража?

Талла бежала. Петляла, как кролик, стараясь, чтобы между ней и стражником выросло как можно больше препятствий. Крики позади становились всё дальше, тонули в разгульном гомоне рынка. Она сбавила шаг, постаралась идти так, будто сама – одна из зевак. Тогда люди начали приглядываться – её золотистая макушка так и цепляла взгляды. Талла снова побежала.

И вот рынок уже позади. Она нырнула в один из переулков, потом – в другой. Сердце тыкалось в грудь, будто считало, что хозяйка бежит недостаточно быстро, что оно само может быстрее.

Талла забыла, что ей следует придерживаться ориентиров, которые она так старательно запоминала по пути. Непокрытая голова не давала покоя. Наконец, Талла вспомнила, что булочник завернул пирожные в большой отрез грубой бумаги. Никакой не платок, но она хоть как-то могла прикрыть волосы. Талла закрепила бумагу на голове, и плевать, как она теперь выглядит! Лучше так, чем… А вот с дорогой надо было что-то решать.

Талла совсем не узнавала место, и она не была уверена – проходила такое по пути к рынку, или нет. Кажется, нет. Она бы точно запомнила этот резкий запах кожи и масла, чего-то горелого. Она прошла мимо домов и увидела нагромождение бочек, какие-то каменные ванны и странные станки. Дальше висели растянутые коровьи шкуры. Теперь не осталось сомнений, что здесь она не бывала. У станков работали люди, но Талла не знала, о чём может спросить у них. Ни один из её ориентиров не был достаточно значимым.

Она поблуждала ещё немного, попала из района кожевенников к красильщикам, потом просто шаталась между жилых домов. Достала из сумки булочку и съела её, порадовавшись, что не убрала хлеб в потерянный мешок. Чувство голода было куда сильнее, чем могла унять одна булочка, но Талла не посмела тронуть скудные остатки покупок.

А ещё она страшно устала. Ей и раньше не доводилось путешествовать на ногах настолько долго, а в последние дни Талла и вовсе больше сидела. Целый день на ногах, а ещё бег и страх измотали настолько, что ей хотелось просто упасть и больше никогда не подниматься. Она так и сделала. Просто села в пыль рядом с грудой пустых ящиков.

Пока Талла шла, искала дорогу, разглядывала дома и людей, голова была постоянно занята. Сейчас же всё отчаяние навалилось разом. В груди забилось отчётливое осознание, что ей никогда не найти дорогу.

Как много путей… Всего один город, а сколько в нём похожих улочек, а ещё больше – направлений совсем не туда, куда нужно. И как здесь найти неприметный закуток? Да никак.

И почему-то эта отчаянная, беспросветная мысль заставила Таллу увидеть ситуацию иначе. Она зациклилась на поиске одного пути, а ведь вернуться обратно можно было и иначе. Куда проще… И уж точно каждый мог бы ей подсказать, как добраться до входа в Крысятник.

На воротах её, еле держащуюся на ногах, остановили стражи.

– Куда надо?

– Разве я не могу пройти? – преисполненным невинности голосом спросила она.

– И что же тебе там надо, малявка? – заржал один из стражей. В правой ноздре у него болталось несколько тонких колечек, и Талла никак не могла заставить себя не смотреть на них.

– Мои родители умерли от лихорадки, – она потупила взгляд. – А родня сказала, что не собирается кормить меня. Сказала, что мне теперь место в Крысятнике. Я иду в Крысятник. Нельзя?

– Таких желающих ещё не бывало.

– Да пусть его? – пробурчал второй страж. – Нам чего велено? Не выпускать этих вонючек. А чтобы никого не впускать – такого не было. Не было же?

– Тоже верно, – страж с кольцами в носу открыл ворота. – Ну валяй. Типа добро пожаловать.

Талла никогда бы не подумала, что ей может принести столько счастья убогий и грязный вид Крысятника. А потом она вспомнила, что возвращается ни с чем.

Глава 8

Талла удивлялась, что на запах еды ещё не сползлась половина Крысятника. Видя, как счастливы Джан и Фади, она даже ненадолго забыла о собственных бедах и неудачах. Слепырь ничем не выразил разочарования, но он ко всему относился слишком равнодушно, чтобы Талла могла принять это за поддержку.