Бог-Император Дюны

— Возможно ли, чтобы тлейлаксанцы… нет, даже они не могли бы быть настолько…

— Лицевой Танцор в виде Айдахо? — прошептала Луйсеал.

Антеак безмолвно кивнула.

— Выбрось это из головы, — сказала Луйсеал. — Они не могут быть настолько глупы.

— Опасно так судить о тлейлаксанцах, — сказала Антеак. — Мы должны приготовиться к худшему. Позови-ка сюда одну из охраняющих нас Рыбословш!

~ ~ ~

Непрестанные войны порождают свои собственные социальные условия, которые во все времена были схожими.

Люди погружаются в постоянное состояние настороженности, готовые к отражению нападения. Вы понимаете абсолютное правило автократии. Все новое становится опасными пограничными рубежами — новые идеи или новые изобретения, посетители — все становится подозрительным. Феодализм берет общество в ежовые рукавицы порой замаскированный под политбюро или схожую структуру, но всегда наличествующую.

Власть начинает передаваться по наследству. Богатство распределяется вице-регентами небес или их эквивалентами. И они понимают, что должны владеть наследственной преемственностью, или их власть понемногу растает. Теперь вы понимаете Мир Лито?

Украденные дневники

— Представительницы Бене Джессерит поставлены в известность о новом распорядке? — спросил Лито.

Он и его свита вступили в глубокую выемку прорубленной в скалах дороги, которая будет петлять и резко идти вверх и вниз, приближаясь к мосту через реку Айдахо. Солнце стояло в первой четверти утра, некоторые придворные накинули плащи. Айдахо шел на левом фланге с небольшим отрядом Рыбословш, на его мундире начали появляться следы пыли и пота: идти и бежать рысцой на скорости королевского шествия было тяжелой работой.

Монео споткнулся и опомнился.

— Они поставлены в известность, Владыка.

Нелегко было осуществить изменение в распорядке, но Монео был уже приучен беспорядочной изменчивости фестивалей. У него всегда были наготове запасные варианты.

— Они до сих пор ходатайствуют об открытии постоянного посольства на Арракисе? — спросил Лито.

— Да, Владыка. Я дал им обычный ответ.

— Вполне бы хватило простого «нет», — сказал Лито. — Им больше не надо напоминать, что у меня вызывают отвращение их религиозные претензии.

— Да, Владыка, — Монео держался как раз на предписанном расстоянии от тележки Лито. Червь сегодня утром был очень заметен — телесные признаки, явственно различимые для глаз Монео. Нет сомнения, из-за влажности воздуха. Влажность, похоже, всегда вызывала Червя.

— Религия всегда ведет к риторическому деспотизму, — сказал Лито. — До Бене Джессерит лучшими в этом были иезуиты.

— Иезуиты, Владыка?

— Ты, наверняка, читал о них в исторических книгах?

— Не уверен, Владыка. Когда они жили?

— Неважно. Ты достаточно узнаешь о риторическом деспотизме, если будешь изучать Бене Джессерит. Разумеется, они не начинали с подобного самообмана.

«Преподобных Матерей ждет тяжелое время», — сказал сам себе Монео. «Он собирается наставлять их на путь истинный. А у них от этого с души воротит. Это могло бы вызвать серьезные неприятности.»

— Какова была их реакция? — спросил Лито.

— Как мне сообщили, они были разочарованы, но не настаивали на своем.

И Монео подумал: «Мне лучше приготовить их к большему разочарованию. Их следует держать подальше от делегаций Икса и Тлейлакса.»

Монео покачал головой. Все это способно вылиться в какой-нибудь очень неприятный заговор. Лучше предостеречь Данкана.

— Это ведет к самодовольным пророчествам и оправданиям любых видов непотребства, — сказал Лито.

— Этот… риторический деспотизм?

— Да! Он огораживает зло стенами уверенности в своей правоте, непрошибаемыми для всех доводов против зла.

Монео настороженно следил за телом Лито, замечая, как почти беспорядочно подергиваются руки и содрогаются огромные рубчатые сегменты.

«Что мне делать, если Червь выйдет из него здесь?» — на лбу у Монео выступил пот.

— Он активно идет на умышленное искажение значений, ради дискредитации оппозиции, — сказал Лито.

— Всякий риторический деспотизм, Владыка?

— Иезуиты называли это «заботой о сохранении основы своей власти». Он напрямую ведет к лицемерию, всегда разоблачаемому пропастью между действиями и их толкованиями. Действие и истолкование никогда не согласуются.

— Я должен более тщательно это изучить, Владыка.