Бог есть. Что дальше? Как стать теми, кем мы призваны быть

Возьмем вопрос о справедливости. Одна из самых великих книг Нового Завета (Послание к Римлянам) посвящена восстановлению справедливости Богом. Те, кто призван отражать в своих делах образ Божий, должны подумать о том, как должно выглядеть восстановление справедливости в нашем плюралистическом мире и что можно для этого сделать. Это означает, что христианам следует принять участие в политических дебатах и разных других процессах, где они должны отстаивать ключевые позиции и указывать на угнетение и несправедливость любого рода. В западном мире вот уже более двухсот лет господствует мнение о том, что если отделить вопросы социальной справедливости от вопросов Бога и веры, общество станет более справедливым. Революции, тоталитарные режимы и всевозможные войны показали, что это неверно. Но для того чтобы Бог и социальная справедливость снова соединились, потребуется упорный труд не только отдельных христиан, но и церкви в целом, которой надо осваивать общинную добродетель стремления к справедливости. Когда эта добродетель станет привычкой сердца церкви, она сможет взывать к совести окружающего мира.

То же самое касается красоты. Иерусалимский храм, место пребывания славы Божьей, был как бы «вселенной в миниатюре», микрокосмом, который сосредотачивал в себе красоту мира, и потому царственное священство, новый живой Храм, среди прочего призвано создавать и прославлять красоту на любом уровне. «Царственные» добродетели требуют поиска нелегкого равновесия — порядка и свободы, — поскольку искусство качнулось от чрезмерно упорядоченного мира кубизма к крайне беспорядочному и хаотичному миру современного популярного искусства. Как наши действия в нынешнее время могут предвосхищать будущий мир, воссозданный Богом, где, наконец, будет преодолено уродство нашего мира? Это ставит перед нами задачу искать новые проявления красоты. Сегодняшний мир колеблется в своих эстетических вкусах между брутализмом, начавшимся с архитектуры и породившим уродливую безвкусицу во многих других сферах, и сентиментализмом, который стремится изобразить благость творения, но не способен не скатиться к китчу. Добродетели царственного священства должны возвестить — через изобразительное искусство и слово — о нелегкой победе Иисуса над злом, которое портит и уродует мир, и о новом творении, начавшемся вместе с воскресением, о новом мире свободы и славы.

Христиане должны создавать, защищать и прославлять свободу. Но многие мыслители от апостола Павла в середине I века до Боба Дилана в середине XX и далее задавались вопросом о том, как же понимать эту «свободу». Очевидно, христиане не могут думать, что свобода состоит в хаотичных движениях всех элементарных частиц, несмотря на призывы к устранению всяких ограничений, исходящих от политических мыслителей и психологов. (Правительства устранили ограничения для деятельности финансового рынка как раз накануне нынешнего экономического кризиса. Получилось не слишком удачно.) Если актер хочет «свободно» играть

Гамлета, ему нужны другие актеры, каждый из которых ограничивает свою «свободу» ради высшей «свободы», ограниченной пьесой Шекспира, в которой они снова и снова могут находить новый смысл. Чтобы музыканты могли свободно играть блюз, гитара должна звучать в нужной тональности, пианист должен хотя бы несовершенно владеть техникой и быть если и не совсем трезвым, то достаточно надежным, а ударник и басист должны искать свою «свободу» в довольно жестких рамках ритма. И для политической «свободы» рядового гражданина нужны силы закона и порядка, сдерживающие хаос и мятеж, защищающие собственность и жизнь и мешающие злонамеренным и жестоким людям делать то, что им хотелось бы.