Бог есть. Что дальше? Как стать теми, кем мы призваны быть

Это не значит, что христиане должны стремиться во всем соответствовать миру. Следующий стих показывает, что образ жизни Павла, радикально отличающийся от того, что можно увидеть в окружающем мире, должен служить образцом (о чем мы уже говорили раньше): он призывает читателей делать то, что они «приняли, и слышали, и видели» в нем. Тем не менее в окружающем мире, в силу того, что Божье творение — благо, есть немало истинного, святого, справедливого, чистого, привлекательного, достойного, добродетельного и похвального. Христиане не должны бояться об этом помнить. Мы должны первыми хвалить то, что достойно похвалы, и размышлять об этих вещах, исследовать, как они действуют и какой плод приносят.

В чем же тогда заключаются специфические христианские добродетели «владычества», «людей Царства» в нынешнем мире, основанные на обетовании о грядущем царственном священстве? Ответ не должен нас удивить — это тот характер, который христиане должны формировать сегодня, характер, отражающий любовь, щедрость, кротость и так далее. Заповеди блаженств Иисуса говорят о том, что именно таковы качества людей, которые будут править миром Божьим. Их Иисус показал в своей жизни и особенно ярко в своей жертвенной смерти. Именно эти качества стремились формировать у себя первые христиане, в частности, когда они заботились о бедных и взаимно поддерживали друг друга в общине. Может показаться, что это совсем непохоже на «царствование», но за этим стоит новое понимание владычества, которое основывается на жизни Иисуса и особенно на великой истории, начинающейся с его въезда в Иерусалим на осле и кончающейся его смертью на римском кресте, которая окрашивала собой мысли и образ жизни его последователей. Если он так понимал, что значит быть Царем, тогда и им нужно подобными путями идти к своему царственному призванию и подобным образом осваивать в нынешней жизни добродетели царственного священства.

И тогда становятся ясны важнейшие привычки такого нового, странного и перевернутого «царствования» — это те самые вещи, к которым призывали слушателей Иисус и Павел. Эти добродетели — поначалу трудные, но после долгой практики становящиеся второй природой — строят общины, которые ясно показывают господство Иисуса и порождают жизнь, которая не может оставаться собственностью замкнутой общины, но неизбежно изливается вовне, так что окружающие видят совершенно иной образ жизни, который часто обладает непреодолимой притягательностью. И здесь снова мы видим, что жизнь христианской добродетели — это командный спорт.

Этот контекст дает церкви возможность и нравственное право говорить окружающим об Иисусе и провозглашать его Господом, объясняя, что он умер за грехи мира и восстал из мертвых. Другими словами, призвание царственного священства ставит перед христианами задачу благовестил: провозглашать Иисуса, призывать людей задуматься о нем, приглашать их принести ему присягу верности, открыть через него и через его последователей совершенно новый образ жизни, жизни веры, надежды и любви, доброты и кротости, прощения и милосердия, терпения и целомудрия. Само благовестие также сродни добродетели. Когда апостолы впервые начали говорить ничего не подозревавшим людям о том, что распятый иудей на самом деле господствует над миром, это должно было казаться им самим очень странным — как это кажется странным и сегодня в любой культуре, и там, где имя Иисуса всем хорошо знакомо, и там, где о нем не знают. Но когда кто–то передает людям Благую весть, это превращается в его привычку, причем в такую привычку, которая, подобно всем христианским добродетелям, позволяет в нынешней жизни подлинно предвосхищать жизнь грядущего века, где радость о спасительном и целительном господстве Иисуса никогда не прекратится. И здесь снова царственное призвание совпадает со священническим.

Но задача отражать Божий образ миру — образ щедрого, любящего Творца, дающего своему миру полноту красоты, порядка, свободы и славы, — шире, чем, с одной стороны, создание общины и, с другой стороны, благовестие. «Царственное» призвание последователей Иисуса формирует в них нелегко дающиеся добродетели, позволяющие им искать, творить и сохранять справедливость и красоту в мире, где обе эти вещи были искажены. Это огромная тема, которую мы не можем здесь рассмотреть во всей полноте, но она продолжает линию Аристотеля, который говорил о важности «красоты и справедливости» в начале своей «Никомаховой этики», и эту линию христиане должны ценить и развивать.