Бог Боли

— Я пытался, но он узнал об этом и выставил меня перед всеми в своей супер драматичной манере.

Я смеюсь.

— Я могу себе это представить. Должно быть, это было забавно.

— Нет, не было. И Реми не такой уж и смешной.

— Он уморительный. Не ревнуй.

Он сужает глаза на меня, но ничего не говорит.

— Тогда как ты меня выследил? Единственная альтернатива — через чужие аккаунты, но я сомневаюсь, что они дали бы тебе свои телефоны, если только... ты сам не создал аккаунт?

Молчание.

Я вскакиваю со своего места и обхожу стол, чтобы подойти к нему.

— Ты создал!

— Садись и доедай свою еду.

— Нет, это гораздо важнее. Все остальные знают, что у тебя есть страница в социальной сети? Твоя фотография профиля? Твой первый пост? Биография? Я хочу знать все эти вещи...

Мои слова замирают в горле, когда он берет меня за запястье и заставляет сесть. На этот раз на одно из его бедер, так что я практически сижу на нем верхом.

Тепло расцветает там, где мои трусики соединяются с его джинсами, и распространяется по всей моей коже.

Его слегка заросший щетиной подбородок трется о мою щеку, когда он шепчет мрачные слова:

— Я сказал, садись и ешь.

— Если я это сделаю, ты скажешь мне свой ник? — я не узнаю хрипоту своего голоса.

— Это уже не важно, учитывая, что мы не уезжаем.

— Или ты так думаешь.

Его глаза, эти великолепные глаза, которые, я уверена, когда-то принадлежали падшему ангелу, превратились в щели.

— Что это значит?

— О, ничего.

— Анника, — я чувствую вибрацию его предупреждения раньше, чем слышу его, и помоги мне Чайковский, его авторитетный голос так заводит.

— Я просто говорю, — я пожимаю плечами и беру картошку.

Я собираюсь убедить его отпустить свою обиду, даже если это будет последнее, что я сделаю.

А если у меня не получится, то пусть это будет последнее, что я сделаю.

— У тебя есть время пока я не сосчитаю до трёх , чтобы сказать мне или, да поможет мне Бог...

Я вскакиваю с его колен и бросаюсь в сторону дома. Адреналин бурлит в моих венах при мысли об игре в кошки-мышки.

— Поймай меня сначала.

Глаза Крейтона наполняются безумной звериной силой. Тот тип силы, из-за которой я влюбилась в него с самого начала.

Это мой Крейтон.

Единственный Крейтон, которому следует позволить царствовать.

Другой, который хочет уничтожить нас обоих, — мудак, и мне нужно найти способ победить его.

— Уверена, что хочешь сыграть в охоту, little purple? Я всегда выигрываю.

— А я никогда не проигрываю.

Несмотря на мой уверенный тон, в тот момент, когда он направляется в мою сторону с мрачным выражением лица, по моим венам пробежал захватывающий страх. Я визжу, затем разворачиваюсь и убегаю.

Глава 37

Анника

Мое сердце подпрыгивает при каждом его шаге.

Они медленные и размеренные, но настигают меня в мгновение ока. Я не успеваю сделать и шага в гостиную, как меня рывком поднимают с пола за талию.

Горячее дыхание щекочет мое ухо, когда он шепчет:

— Тебя трахнут, little purple.

Красная лава проходит через мое тело, и я борюсь со всем, что во мне есть. Я извиваюсь, пытаясь вырваться из его стальных рук.

И одновременно хочу упасть в них.

— Чем больше ты давишь на меня, тем сильнее я тебя наказываю, — он бросает меня на диван. — Раздевайся.

Мое дыхание сбивается и бьется о кожу дивана, но я смотрю на него через плечо. На его огромное телосложение, на безжалостную мужественность, скрывающуюся за ним.

Он — мужчина моей мечты, и не будет и дня, чтобы он меня не привлекал.

Он поднимает футболку над головой, и я беру в руки его жилистые руки с длинными пальцами и впитываю вид его рельефных мышц и богоподобного телосложения.

При виде его пулевого ранения во мне вспыхивает нотка боли — раны, которую я нанесла ему и которую никто из нас не забудет до конца своих дней.

Я, потому что ранить его было хуже, чем ранить себя.

Он, потому что рана будет напоминать ему о том, как сильно он хочет отомстить.

— Если мне придется повторить еще раз, для тебя все закончится плохо.

Я поворачиваюсь, опираясь на локти, и встречаюсь с его потемневшим взглядом. Наверное, я эгоистка, потому что все, чего я хочу, это потеряться в этом моменте.

— Заставь меня.

Низкое ворчание вырывается из его рта, прежде чем он оказывается на мне. Его пальцы вцепились в мое горло, и он использует это, чтобы подтянуть меня к себе, почти подняв в воздух.

Его хватка не угрожающая, но контролирующая, и у меня нет выбора, кроме как смотреть на него и тонуть в этих глазах, которые, как я думала, потеряла.

— Как я уже сказал, раздевайся, — повторяет он снова, — И это десять.

Мои губы раздвигаются.

— Ты хочешь, чтобы я разделась в этой позе?

— Ты же не хочешь, чтобы стало двадцать, не так ли?

Дрожащими пальцами я расстегиваю молнию на платье и отодвигаю бретельки пока одежда не упала на ковер.

Взгляд Крейтона падает на мой кружевной лифчик и трусики, и он ворчит.

— Чертовски фиолетовые.

Мне нравится, как сильно я на него влияю.

То, как он смотрит на меня, словно никогда и ни на кого не будет смотреть так же. То, как он хочет меня с избытком и отказывается видеть что-то дальше этого.

— Всё это, Анника.