Боевое кредо

Я же, расстелив полиуретановый коврик и положив голову на рюкзак, начал размышлять над картой. Так, после моста есть пара удобных мест для засады – как раз в заданных координатах. Учитывая подготовку «спортсменов», наверняка засаду они проведут без всяких «показушных» эффектов, взрывов и автоматных очередей. Будь это реальная боевая задача, они бы повыстегивали с бесшумных «ВССок» (винтовка снайперская специальная) водителей или прострелили бы шины автомобилям, а потом сработала бы огневая подгруппа, да и мины в управляемом варианте выставили бы на вероятных маршрутах отхода. Здесь, в мирной жизни, за стрельбу боевыми может влететь по первое число. Значит, они придумают еще что-то, чтобы остановить машины. Интересно, что? Надо будет с Каузовым посовещаться: ехать другим путем намного дольше, и к половине первого ночи они не успеют; значит, придется прорываться. Устроить контрзасаду? Этот вариант для нас проигрышный. В действиях на местности нас «спортгруппа» обскачет «на раз-два». Что бы мы ни придумали, их по численности больше и подготовка у них не чета нашей. У нас ТСП (тактико-специальная подготовка) как таковая отсутствует напрочь. Вряд ли мы их теперь сможем подставить под СОБР или пехоту. Никого из них здесь рядышком не наблюдается. Хорошо было бы запустить впереди колонны летчиков колонну мотострелков – пусть с ними воюют. Но доблестные мотострелки с лейтенантом Рябушкиным и механиком Зюзиком черт знает где теперь. Что же придумать?

Из задумчивости меня вывел громкий хлопок и крик Артемьевых:

– Докто-о-ор, ну ни фига ты «попугайчика» запустил! Мы со страху чуть не обделались!

– Это не доктор, – закричал Ромашкин, – это мы «презики» лопаем!

Вот кому заняться нечем. Надо отправить доктора и Леню сменить лейтенанта на «фишке».

– Кончайте ерундой страдать, сейчас после ужина отправлю вас обоих «начфиненка» менять, – пригрозил я «лопальщикам».

– Да я Лене показывал, как процесс газообразования происходит, – начал оправдываться Аллилуев.

– На «презиках», что ли, показывал?

– Ага! Вот смотри, командир, что происходит с презервативом. Представь, что это наш желудок… – Доктор напялил презерватив на какой-то пузырек. – Видишь, все нормально. А вот если наш желудок потрясти и заставить его, чтобы происходили какие-то процессы – ну, скажем, пищеварение, – увидим, что происходит. – Он потряс пузырек. Презерватив начал раздуваться и через пару минут был надут, словно праздничный шарик. – Если газ не выпустить, произойдет вот что…

Бббах! «Шарик» звучно лопнул.

– Доктор, ну, и на хрена нам это надо? – недоуменно произнес я.

– Командир, это можно использовать как детонатор, – возбудился Леня.

– И баллоны можно так подкачивать, – заметил Пиотровский, умильно принюхиваясь к запахам готовящейся пищи.

– Хватит ерундой маяться, кушать подано – идите жрать, пожалуйста, – перебил всех Пачишин.

– Налейте доктору сто грамм за «рацуху»! – закричали Артемьевы, вытаскивая ложки из рюкзаков.

Суп, приготовленный в трех котелках, был на удивление вкусным, а с салом и водкой – так просто замечательным. Лейтенант прибежал, забрал с собой полкотелка, выпил пятьдесят капель и снова убежал, доложив, что наблюдал два трактора и несколько военных машин, двигающихся в сторону Курояровки. Может, это Рома промчался? Хотя, ради кепки и ножика, он пойдет на что угодно и обмануть не должен.

Стемнело. Приближалось время «ч». Мы снова снарядились и закинули за спину оружие, чтобы не мешало на бегу. Вот он – долгожданный звонок от Вермахта:

– Я подъезжаю, через пару километров уйду от колонны вперед и дам вызов, жду фонарик, отбой.

– Принял.

– Лейтенант, в оба глаза! Сейчас должен показаться микроавтобус!

– Вижу фары. По-моему, идет.

– Все вниз – бегом!

И мы посыпались вниз под мост. Я споткнулся на бегу, перекувыркнулся, больно ударившись об автомат, и, выскочив к мосту, присел и отцепил от разгрузки фонарик. Остальные разведчики кубарем скатились под мост.

– Ох, грехи мои тяжкие, – стонал Пачишин.

«Ду хаст», – пропел в кармане телефон и отключился. Я встал навстречу приближающимся фарам и несколько раз моргнул фонарем. Микроавтобус плавно и быстро подлетел ко мне. Окошко у пассажира уже было открыто.

– Руссиш партизанен, яйки-млеко, пуф-пуф! – заорали справа с водительского сидения.

– Нихт партизанен, абвер! – крикнул я в ответ.

– Шевелитесь, – подбодрил Рома, – там в салоне палатка лежит, под нее прыгайте.

– Группа – к машине! – приказал я и отодвинул в сторону дверцу.

В доли секунды группа оказалась внутри. Только доктор, с разбегу не пригнувшись, зацепился рюкзаком за кромку крыши и силой инерции был отброшен назад на асфальт.

– Пилюлькина потеряли, – закричали Артемьевы и, высунувшись, мощным рывком закинули доктора в салон.

Поехали. Можно сказать, подбор прошел удачно.

Я сидел слева на пассажирском месте и разговаривал с Вермахтом. О том, что они могут подвергнуться нападению группы спецназа, Рома был предупрежден. Но он подумал, что это будем мы, и поэтому абсолютно не волновался. Теперь же это известие ввело его в ступор.