Бобры добры

А ко мне развернулся еще и Лёша и весь мигом подобрался, будто готов был броситься навстречу и заграбастать. Мои любовники. Мои мужчины. Какие же вы разные во многом, но как схожи в своей этой первой реакции на меня, такой обнаженно честной мгновенной сексуальной жажде, что взрывается сразу, не щадя, захватывая и меня без права на отказ. Которого для вас не будет уже, наверное, никогда. Я заболела вами, пропиталась насквозь, умираю, скучая даже в эти часы недолгих расставаний, и не борюсь больше с собой и за себя. Вот только запрещаю себе даже начать думать о том, что однажды все закончится. Потому что от только бледного призрака моего будущего без вас во мне все стынет, немеет, умирает.

— Ксю-ю-юх, ну прохладно же! — проворчал Лёша, протягивая ко мне руки, умудрившись сочетать в своем голосе возмущение и похотливое мурлыканье.

Я позволила ему сграбастать себя, мигом покрывшись мурашками от теплоты, даже жара его кожи на моей и глубинного отклика моего грешного разума.

— Саш? — окликнула так и молчащего парня, вздохнув от удовольствия, что подарил поцелуй Лёши в шею. — Что случилось?

— М? — моргнул он и тряхнул головой. — Ты думаешь я в состоянии сохранять способность связно мыслить и говорить, когда появляешься передо мной голая и с торчащими сосками?

— Прижало, братишка, да? — хмыкнул Лёша, потеревшись колючим подбородком о мое плечо и развернувшись так, чтобы Лексу было видно все-все, скользнул ладонями под мои груди, приподнимая их, как в чашах, будто предлагая брату. — А соски и правда торчат так, что глаза порезать можно, малыш. Ты замерзла или завелась?

Он твердел подо мной стремительно, и так же неотвратимо и с сумасшедшей скоростью заводилась и я, купаясь в разгоняющемся дыхании и прикосновениях одного брата и интенсивно жгучем взгляде другого.

— Вы пытаетесь меня отвлечь, — высказала или, вернее, простонала свою догадку я, послушно подчиняясь прикосновениям Лёши, потираясь об него и широко разводя ноги, чтобы открыть вид на самое сокровенное и насквозь промокшее Саше.

— Я, бл*дь, пытаюсь дышать, — процедил сквозь зубы Лекс и простонал: — Сука, мокрая уже вся.

— Наскво-о-озь мо-о-окр-р-рая! — протянул искушающим демоном Лёша, и его пальцы скользнули мне между ног, собирая влагу и задевая чувствительную точку так идеально правильно, что меня тут же выгнуло на нем, голова запрокинулась, глаза закрылись сами собой, и вскрик сдержать не удалось.

— Лёха! — хлестнул по обнаженным нервам голос Саши, напоминая о установленных им правилах.

— Прости, братан, — прохрипел у моего уха Алексей. — Ну не оторваться же от нее никак… Вижу и дурею, а трону — и вообще мозгам п*здец… Сам ведь знаешь. — Он выдохнул рвано и с явной досадой, поцеловал еще раз в шею и свел мои ноги. — Ща свалю, смотаюсь чего на завтрак купить нам.

— Не надо, — Лекс сказал это, будто уронил тяжеленный камень, и шагнул к нам. — Херня все это полная. Не работает.

— Ты о чем? — Мое изумление едва смогло пробиться сквозь разочарование от сбитого на взлете возбуждения.

Но вместо ответа он подхватил меня из объятий брата, поднял, сжал ягодицы до боли, отправив жесточайший импульс удовольствия по моему телу, и уставился в лицо.

— Скажи, что тебе это и правда в кайф, малыш, — потребовал он, усаживая меня на край стола. — Мы оба сразу… Скажи, что мы не давим… Скажи, что ты не жалеешь потом ни секунды.

— Не жалею… — выдохнула я в его губы и обхватила голову, требуя поцелуя и сразу получая его. Короткий, жадный, почти укус. И еще. И еще. Отвечала так же без деликатности, успевая бормотать между столкновением наших ртов: — Хочу, чтобы давили… Хочу-хочу-хочу… Кайф немыслимый… Умираю просто какой…

Позади что-то жалобно звякнуло, Саша поцеловал меня еще раз глубоко, будто стремился выпить мой разум досуха, резко оборвал этот уносящий в яростный чувственный шторм контакт и властно толкнул меня в грудь, роняя спиной на столешницу.

— Лёха! — хрипло позвал он, звякая ремнем, и рванул зубами серебристый квадратик. — Ну же!

Я откинула голову и тут же ощутила под своим затылком ладонь Алексея, оберегающую от удара о край столешницы, а по моим пылающим от поцелуев Лекса губам скользнула головка члена. Я облизнула ее и губы, собирая уже щедро пролитый вкус мужского возбуждения и порождая этим стон.

— Возьми его… как меня тогда… возьми… — приказал-взмолился всегда молчаливый в сексе Саша и надавил широким навершием своей плоти на мой клитор, заставляя изогнуться и вскрикнуть.