Блудный сын

Представьте себе фабричного рабочего, производительность труда которого низка, потому что работу он выполняет скучную, повторяет одни и те же операции. Селективный аутизм мог оказаться тем средством, которое заставило бы рабочего полностью сосредоточиться на одной операции или последовательности из нескольких операций, отчего производительностью труда он сравнялся бы с роботом, но сам стоил бы гораздо меньше.

В предельно ранжированном идеальном обществе Виктора самый нижний уровень Эпсилонов и представлял собой роботов из плоти. И они бы не тратили время на разговоры между собой.

Теперь же нажатием кнопки он привел в действие сферическую конструкцию с привязанным к ней Рэндолом Шестым. Она начала вращаться, три оборота вокруг одной оси, пять — вокруг другой, семь — третьей, сначала медленно, потом набирая скорость.

На соседней стене висел плазменный экран с высоким разрешением, площадью девять квадратных футов. Цветной ультразвуковой дисплей показывал движение крови по мозговым сосудам, а также потоки спинальной жидкости, циркулирующей между оболочками, через церебральные желудочки и в стволе мозга.

Виктор предполагал, что приложением точно дозированных центробежных и центростремительных сил, воздействующих на мозговые жидкости, можно изменить свойственные аутизму мозговые волны и нормализировать работу мозга.

По мере того, как машина ускоряла вращение, стоны Рэндола превратились в крики боли и агонии. Если бы не кляп и кожаный ремешок на подбородке, от этих криков могли бы лопнуть барабанные перепонки.

Виктор надеялся, что ему удастся получить желаемый результат до того, как эксперименты приведут к гибели юноши. Слишком много пришлось бы потратить времени, начиная все заново с Рэндолом Седьмым.

Иногда Рэндол Шестой впивался зубами в резиновый кляп с такой силой, что зубы утопали в резине по самые десны, и тогда приходилось вырезать кляп из его стиснутых десен. Судя по всему, именно такая участь ждала кляп и в эту ночь.

Глава 37

Белый штакетник с обеих сторон подходил к белым воротным столбам, выложенным ракушками. Сами ворота были украшены фигурками единорогов. В плитах дорожки из камня-плитняка в лунном свете поблескивали вкрапления слюды. Мох между плитами глушил шаги.

Густой аромат цветов магнолии пропитывал воздух. Окна этого сказочного домика обрамляли синие ставни с вырезанными в них звездами и полумесяцами.

Переднее крыльцо практически полностью скрывал плющ с большими пурпурными цветами.

В этом маленьком сказочном оазисе жила Кэтлин Берк, психиатр полицейского управления. Ее работа строилась на логике и причинно-следственных связях, но в личной жизни она предпочитала фантазийный мир.

В три часа утра окна, понятное дело, не светились. Карсон нажала на кнопку звонка, а потом постучала.

В прихожей свет зажегся быстрее, чем она ожидала, Кэти открыла дверь.

— Карсон, что случилось, чего ты так поздно?

— Хэллоуин в августе. Нам надо поговорить.

— Девочка, если б ты была собачкой, то скулила бы и стояла, поджав хвост.

— Тебе еще повезло, что я пришла, не навалив в штаны.

— О, как изящно ты выражаешься. Может, ты слишком долго работаешь в паре с Майклом? Заходи. Я только что сварила кофе с лесным орехом.

Карсон переступила порог.

— Света я не видела.

— Я сидела на кухне. — Кэти пошла первой.

Красивая женщина, лет под сорок, с черной кожей и азиатскими глазами. В красной китайской пижаме с расшитыми манжетами и воротником.

В кухне на столе стояла кружка с дымящимся кофе. Рядом лежала книга. На обложке женщина в фантастическом костюме восседала на спине летящего дракона.

— Ты всегда читаешь в три часа утра? — спросила Карсон.

— Не могла заснуть.

Карсон слишком нервничала, чтобы усидеть на стуле. А маленькая кухня не позволяла ходить взад-вперед.

— Это твой дом, Кэти, не твой кабинет. Разница существенная, не так ли?

Кэти налила ей кофе.

— Что случилось? Чего ты такая взбудораженная?

— Здесь ты не психиатр. Здесь ты подруга. Я права?

Поставив вторую кружку на стол, Кэти вернулась к своему стулу, села.

— Я — всегда твоя подруга, Карсон, здесь, там, везде.

Карсон осталась на ногах, не могла заставить себя сесть.

— Ничего из того, что я тебе сейчас расскажу, не должно попасть в мое досье.

— При условии, что ты никого не убила. Ты никого не убила?

— Этой ночью — нет.

— Тогда выкладывай, девочка. Ты действуешь мне на нервы.

Карсон отодвинула стул от стола, села. Потянулась к кружке с кофе, замялась. Брать не стала.

Слишком уж дрожала рука. Она сжала пальцы в кулак. Очень крепко. Разжала. Дрожь не прекратилась.

— Ты когда-нибудь видела призрака, Кэти?

— Я ездила на экскурсию «Призраки Нового Орлеана», ночью побывала в склепе Мари Лаво. Это мне зачтется?

Карсон ухватилась за ручку кружки, уставилась на побелевшие костяшки пальцев.

— Я серьезно. Сталкивалась с чем-то таким, чего не может быть? Призраки, летающие тарелки, Большая нога… — Она искоса глянула на Кэти. — И не смотри на меня так.

— Как?

— Как психиатр.