Блудный сын

В один из дней, сразу после школы, заранее узнав про приемные дни и часы, Лиза села в автобус до Нортгемптона. Она оставила матери сообщение, что делает домашнее задание с подругой, и Мэгги поверила ей. Она очень беспокоилась о ней и о той травме, которую Лиза получила. Мэгги хотела присутствовать в ее жизни. Раньше она ходила с ходунками, а теперь она почти не нуждалась в их поддержке. Она все еще прихрамывала на левую ногу, как и прежде, но чувствовала, что стала более устойчиво стоять на ногах и у нее восстановилась способность удерживать равновесие, которое было шатким в течение многих лет. Она занималась с физиотерапевтом, чтобы укрепить свои ноги. Она больше не принимала снотворное на ночь и транквилизаторы от нервов. Она не пила таинственных таблеток, которыми Майкл кормил ее в течение многих лет, уверяя в том, что они ей очень нужны. Она вынуждена была доверить ему уход за собой и лечение. Но с каждым днем, чувствуя себя все лучше и лучше, она начинала все больше беспокоиться о Майкле. Без лекарств, которые он ей давал, она чувствовала себя новым человеком или прежней Мэгги, которой она была до их свадьбы. От последствий старой травмы головы ничего не осталось, только затрудненная подвижность в ноге, но с этим можно было жить. Она даже стала меньше хромать благодаря тем упражнениям, которые она регулярно делала. Мэгги больше не чувствовала себя так неустойчиво, как раньше. И наступил день, когда она попросила Билла убрать ее инвалидное кресло и ходунки в гараж. Сейчас она везде ходила на собственных ногах. Но женщина продолжала настаивать на том, что ни одно улучшение состоянии ее здоровья не имело ничего общего с тем, что Майкл делал с ней. Ей было невыносимо думать, что обвинения в его адрес были обоснованными, хотя об этом говорили улучшение ее здоровья и его молчание.

Когда Лиза приехала к отцу в тюрьму, она показала свой студенческий билет, вписала имя в список и села в зале ожидания, который был забит пугающего вида людьми. Повсюду раздавались крики, и стоял невообразимый шум. Беззубые женщины и мужчины с татуировками кричали друг на друга матом в переполненном зале ожидания. Повсюду стояла жуткая вонь от переполненных мусорных баков. Она вздрогнула, когда назвали ее имя. Лизу привели в кабинку, и впервые за несколько недель она оказалась лицом к лицу с отцом. Он был одет в темно-синюю пижаму, которая выглядела как хирургический костюм. Он был чисто выбрит, выглядел ухоженным, а волосы были аккуратно причесаны. Можно было подумать, что он сидит в своем кабинете. Их разделяла толстая стеклянная перегородка, и они должны были общаться с помощью телефона, который находился по обе стороны стекла. В тот момент, когда Лиза увидела его и села, слезы полились из ее глаз, и она захлебнулась от рыданий. Майкл тут же улыбнулся ей и подмигнул, в каждом его жесте было столько доброты и любви! Он показал на телефон, и она взяла трубку. Она все еще плакала и с обожанием смотрела на отца.

– Не плачь, детка, – сказал он успокаивающе, – все будет в порядке. В ближайшее время все прояснится, и в скором времени я выйду отсюда. – Он казался абсолютно уверенным и выглядел беззаботным. Лиза пристально посмотрела в его глаза и увидела в них все, что так любила. – Это все ерунда, – продолжил он. – Я уверен, что дело даже до суда не дойдет. Как мама? – его взгляд немного омрачился, когда он спросил ее, и она не поняла почему.

– Она в порядке. Хорошо выглядит. Она говорит, что ты не ответил на ее письма. Мы скучаем по тебе.

– Я был занят, – сказал он, широко улыбнувшись, и эта улыбка напомнила ей о лучших временах. Когда она смотрела на него, ей не верилось, что они находятся в тюрьме. Ей казалось, что она сидит напротив него на кухне, настолько спокойным он выглядел, и Лиза почувствовала облегчение. Ей было страшно находиться здесь, в тюрьме, вместе с другими посетителями, которые выглядели так же ужасно, как и заключенные, если не хуже. Ее отцу, конечно, здесь было не место. Это было понятно с первого взгляда.

– Я встречаюсь со своим адвокатом, чтобы уладить это дело. Его надо прекратить, – сказал он с легкой улыбкой, чтобы успокоить дочь. – Я не отравлял твою маму, Лиза. Ты это знаешь.

– Знаю, папа. Сообщения в газетах ужасные. Про некоторых твоих пациентов тоже пишут.

– Не читай их. Это неправда, – сказал он, и она кивнула. – Я думаю, что это придумал твой дядя Питер, чтобы избавиться от меня и начать ухаживать за мамой, а потом завладеть деньгами дедушки, когда свои он уже потерял. Это жестокий поступок. И очень дурной. Он всегда был подлецом, даже когда был ребенком. Мои родители тоже об этом знали. Вот почему он меня ненавидит – он мне мстит.

– Я знаю. Я его ненавижу, – горячо сказала она. Своего брата она тоже ненавидела. Они оба верили в виновность отца. Но, по крайней мере, мать все еще верила в его невиновность.

– Он много крутится около вас? – как бы случайно спросил ее Майкл.