Блондинка с загорелыми ногами (Скажи утке "нет"!)

– Уйдите! – истерично закричал Подберезовский, отбиваясь, но монголы, не слушая, по приказу старшего подхватили его за подмышки и потащили к выходу из интернет-кафе, побыстрей на свежий воздух...

Подпутин вышел в коридор и увидел уборщицу. Спиной к нему, она, согнувшись в пояснице, елозила влажной тряпкой по полу, протирая паркетное пространство по бокам красной ковровой дорожки. Рядом стояло ведро. Президент хотел пройти мимо, но внезапно заметил на стене странное фиолетовое пятно. Не поверив своим глазам, он сделал несколько бесшумных шагов и приблизил к пятну лицо. Даже на расстоянии он почувствовал какой-то странный – но не противный – запах. Он осторожно вдохнул неизвестный, ни на что не похожий аромат и задумчиво почесал нос кончиком указательного пальца. Затем посмотрел на по-прежнему не замечающую его уборщицу и понюхал пятно еще раз. После этого, проделав еще несколько бесшумных шагов по мягкой дорожке, он приблизился к облаченной в синий халат уборщице и сделал то, что давно хотел сделать, но почему-то всегда это желание подавлял – несильно, но смачно пнул тетку в ее вислый зад.

Испуганная Степанида Матвеевна резко развернулась, одновременно разгибаясь и хватаясь свободной рукой за место ниже спины, и посмотрела на президента округлившимися глазами. Он ничего не говорил – просто стоял и смотрел на нее с бесстрастным выражением лица. Она осторожно терла свой зад и смотрела на президента недоверчиво.

– Вы что-то сказали, Владимир Владимирович? – нерешительно спросила уборщица, когда пауза затянулась уже на неприлично долгое время и стала тяготить.

– Монголы взяли Москву в кольцо, – сказал он и, потеряв к тетке интерес, пошел по коридору, аккуратно ее обогнув.

– Монголы? Какие еще монголы? – с недоумением закричала она ему вслед. – Владимир Владимирович, я не расслышала! Что вы сказали?

– Я говорю, работайте, Степанида Матвеевна, работайте, – не оборачиваясь, на ходу бросил он. – Видите, плесень кругом...

В это же время в московском аэропорту Шереметьево проходила таможенный досмотр группа американских корреспондентов. Бледность их изможденных лиц могла посоперничать с бледностью монгольского визиря...

Глава 51. Воровки в законе. Монголы

– Ну, вот она, наша секретная переправа, приехали. Это нечто наподобие Чарских песков. Тоже в своем роде уникальное в России место, – повернувшись к Богурджи, сообщила Кузьминична.*

* (Примечание: Чарские пески — урочище в Каларском районе читинской области, песчаная пустыня размером примерно 10 км на 5 км, в предгорьях хребта Кодар, между долинами рек Чара, Средний Сакукан и Верхний Сакукан. Является уникальным сочетанием песчаной пустыни с барханами, с окружающей ее восточно-сибирской сосново-лиственичной тайгой и горами.)

Место, впрочем, ничуть на знаменитые Чарские пески не смахивало, но Богурджи не стал делать старухам замечание, поскольку попросту об этом не знал. Он просто видел окруженный неприступными горами обширный песчаный участок без малейших признаков растительности, и что-то в его безжизненном виде настораживало опытного степного жителя, навидавшегося за свою жизнь столько песка, сколько иному любителю передачи «Клуб кинопутешествий» не увидеть даже с учетом круглосуточных телевизионных бдений...

До небольшой песчаной пустыни в самом сердце России они добрались с комфортом, в штабном вагоне, реквизированном великим монгольским командармом у Аллы Борисовны Пудачевой, прицепленном к подвернувшемуся пассажирскому составу – пассажирам которого было запрещено покидать свои места и таким образом они стали как бы соучастниками Великого похода, – остальное же войско добиралось до назначенной точки своим ходом, штурмуя попадавшиеся по пути города с легкостью играющих в войну детей. Мотоциклы старух следовали отдельно от хозяек, в специальном багажном отделении.

– Чего задумался? – спросила его Кузьминична. – Не веришь нам, что ли?

– Не то чтобы я не верил таким уважаемым пожилым дамам, – тактично сказал Богурджи, – но у меня имеются некоторые сомнения.

– Опять двадцать пять! – в сердцах бросила Петровна.

Богурджи нахмурился.

– Почему двадцать пять? – спросил он.

– Да так, русская идиома, – пояснила Петровна. – Не обращай внимания. Я хотела сказать, сколько можно перетирать одно и то же.

– Перетирать? – переспросил Богурджи. И радостно сказал: – Понял! Идиома?

– Типа того, – подтвердила Кузьминична. – Петровна имела в виду, сколько ж можно переливать из пустого в порожнее? – И тут же спохватилась: – Ну, сколько можно говорить об одном и том же, то есть? Твои особисты нас допрашивали? Допрашивали. Ты лично нас допрашивал? Допрашивал. Мы раскололись? Нет. Тогда в чем дело?

– Хотелось бы узнать о причинах, побудивших вас сотрудничать с Ордой.

– Тоже объясняли уже, – буркнула Кузьминична. – Мы это... ну, борцы с режимом, типа.

– Решили открыто выступить против кровавой Подпутинской диктатуры, – поддакнула Петровна. – Состоим в подпольной организации Валерии Леводворской.