Блондинка с загорелыми ногами (Скажи утке "нет"!)

– А вы видели возле входа в полководческую юрту такой высокий шест? – вкрадчиво поинтересовался Подберезовский. Увидев, с какими лицами переглянулись эти четверо в очередной раз, он усмехнулся. – Так вот этот человек, который... ну, голова которого украшает этот шест... так он, короче, тоже в свое время, совсем как вы сейчас, посмел... – Он намеренно не договорил, и к безмерному удивлению бизнесменов выкрикнул по-монгольски какую-то гортанную фразу, после чего монголы пришли в движение. Часть мотоциклистов разъехалась, освобождая место для какого-то действия, часть воинов спешилась, на свет появились извлеченные из рюкзаков веревки... – Знаете, что такое четвертование? – поинтересовался Подберезовский, с интересом наблюдая, как бледнеют лица его деловых партнеров. – Кино, небось, смотрите, исторические книжки, небось, читаете? Так вот. Ровно через пять минут, которые я даю вам на обдумывание моего взаимовыгодного предложения, вам предстоит принять участие в неком действии. Это в случае, если вы не оцените моей щедрости и не поймете своей выгоды... – Он посмотрел на олигархов со значением. – В общем, для некоторых история может повернуться вспять.

Он хотел добавить что-то еще, но не успел. Четверо, только что отошедшие от капота, рванулись к нему, отталкивая друг друга, чтобы добраться до предложенных олигархом бумаг первым. При этом все держали в руках невесть откуда появившиеся авторучки. Секундой позже так же невесть откуда появился нотариус – кучерявый черноволосый человек в массивных роговых очках, который деловито пробежался взглядом по подписанным бумагам, на которых еще не успели просохнуть чернила, и, не теряя времени, закрепил их своими подписью и печатью.

– Вот и все, – бережно укладывая документы обратно в папку, подытожил Подберезовский. – И пяти минут не прошло, как я и обещал. Все счастливы, все смеются, разве что только не танцуют... Шампанское, господа? Или, может, вы предпочитаете кумыс?

– Обойдемся, – буркнул губернатор, озвучивая общее мнение.

– Ну, как знаете, – с толикой наигранной обиды согласился Подберезовский. – Тогда можете расходиться по машинам. Все свободны. И, надеюсь, все остались довольны.

– Еще как, – не удержавшись, опять буркнул губернатор, опять озвучивая общее мнение.

– Может, желаете опротестовать только что заключенные договоры в суде? – сухо осведомился олигарх. Он опять сделал знак остановившимся недавно монголам, опять выкрикнул что-то гортанное, и те снова пришли в движение. На белый свет тут же были извлечены спрятанные было в рюкзаки веревки.

Не дожидаясь развязки, четверо бегом ринулись к своим автомашинам, из которых так и не дали выйти телохранителям.

– И вот так всегда, – грустно пробормотал Подберезовский, прощально помахав рукой стремительно отъезжающим машинам. – Никакой тебе благодарности. Делай после этого людям добро... Ну, чего застыли, остолопы? – прикрикнул он на выжидающе уставившихся на него монголов. Седлайте коней – и домой, на базу. С меня по миске рисовой каши и стакану кумыса. Каждому. Как обещал. Сотникам – вдвойне. Хотя все вы и на стакан воды, конечно, не наработали. Ну да уж ладно, помните мою доброту...

И, на ходу обсуждая что-то с нотариусом, направился к своему «Мерседесу».

Глава 49. Воровки в законе. Монголы

– Вы можете каким-то образом доказать, что не являетесь подставой российских спецслужб? – спросил Богурджи.

Двух сумасшедших, как показалось монголам, старух привели в его штабной железнодорожный вагон, захваченный в городе «Н», куда вагон прибыл для планового ремонта и небольшой переделки. До прибытия на вагоноремонтный завод в черте города он принадлежал примадонне российской эстрады, что изрядно тешило самолюбие его нынешнего владельца. Всегда испытывавший тягу к искусству, Богурджи считал, что таким образом он приобщился к творческой прослойке человечества. Некоторые вещи, такие, как, например, розовое, с цветочками, биде, он посчитал излишними, и по его приказу последнее было демонтировано работниками вагоноремонтного предприятия. Зато внушительная, тоже розовых оттенков, кровать, занимавшая по площади целое купе, с кружевными простынями и пододеяльниками, нашла полное его одобрение. На ней он, не снимая мягких, из овечьей кожи, сапог, с удовольствием валялся в обеденный перерыв, с не меньшим удовольствием глядя по телевизору передачи театра Петросяна, включая миниатюру «Мой папа – монгол», которая почему-то так не нравилась его другу, великому Потрясателю вселенной. Вычитанная в желтой прессе новость, что в этом походном будуаре великая примадонна принимала своего фаворита Филиппа Пирпорова, который, кажется, тоже был монголом, изрядно согревала наивному степняку душу.